Dogma, по материалам сети
Заблуждение, что инквизиция противостояла женщинам как таковым, а вовсе не отступившим от Бога и предавшимся магии и ворожбе (будь то женщина или мужчина), преодолеть крайне сложно. По сей день представительницы «древней профессии» продолжают распостранять обман, теперь уже и в сети. С изумлением можно прочесть, например, что «женщин сжигали за попытку ходить в брюках…»(!)
Однако, доподлинно известно, что испанскую инквизицию создала именно женщина, любившая носить доспехи не меньше, чем платья. Более того, она с мужем возглавила эту структуру. Инквизиция Испании находилась в их подчинении, а вовсе не Папы римского – факт, который вряд ли можно оспорить. Как и другой факт – великие инквизиторы (и духовники королевы) чья деятельность пришлась на царствование Фердинанда и Изабеллы, Томас де Торквемада и Хименес де Сиcнерос не были мрачными затворниками, “жаждущими крови невинных жертв”. Но, – адекватными публичными людьми, ближайшими советниками и соратниками испанских монархов. И не мракобесием они славились, а государственным мышлением и покровительством наукам!
Но, и это еще не все претензии, исходящие от сетевого бомонда в адрес королевы. Прежде чем приступить , собственно, к рассказу о жизни и деяниях Изабеллы, убедительно прошу не путать ее с Бастиндой и не искать в нашей статье глупость, что королева “мылась всего два раза в жизни” ! Эта популярная в социальных сетях “сенсационная” фальшивка – всего лишь передергивание исторического факта:
“А в это время в недавно занятой христианами Гранаде взлетали в небо праздничные фейерверки, победно гремели барабаны, испанские войска ликовали. Королева Изабелла, прибранная и умытая, ежедневно на радость подданным меняла и без того белоснежную исподнюю сорочку….
Королева дала обет не менять сорочку, пока над Гранадой не взовьется кастильский флаг. Дни шли за днями. Белоснежное королевское исподнее постепенно ветшало, приобретая серовато-желтый цвет. Этот изысканный оттенок испанцы с тех самых пор именуют “цвет исабель”.”
После взятия города (осада длилась около полугода), королева естественно помылась, как и обещала. (Отсюда)
Мы коснемся лишь нескольких граней правления Изабеллы Кастильской, более решительной и дальновидной, чем ее муж, но оттого не меньше к нему привязанной. (Пугачева отказала королям в праве “жениться по любви”, очевидно, не зная об истории жизни этой монаршей пары 🙂 ) За кадром останутся многие хрестоматийные моменты, в том числе и связанные с открытием Америки. Куда больше скажут о нашей героине названный в ее честь архитектурный стиль исабелино, на редкость светлый для готики, и появившаяся в ее царствование новая шахматная фигура, характером и независимым поведением похожая на свой прототип…
Средневековые испанцы придумали ферзя, чтобы угодить королеве…До XV в., времени правления Изабеллы, ферзь был «мужской» фигурой. Его называли «аль-ферза», что в переводе с персидского означает «помощник». В то время аль-ферза был слабой фигурой, мог ходить всего на одну клетку, как король. Однако с приходом к власти королевы в 1475 г. испанцы «изменили» пол фигуры. Она стала женщиной, однако продолжала «ходить» всего на одну клетку. Примерно в 1495 г., когда Изабелла стала одной из самых влиятельных королев Европы, ее шахматная фигура получила возможность двигаться по всей доске. В то время шахматы и стали самой популярной игрой на континенте. Отсюда
Слева: Кардинал Хименес осматривает строительство больницы. Справа: Изабелла в виде Св. Екатерины Александрийской (!) у ног Мадонны. Символика этой картины заслуживает отдельного рассказа, который надеюсь добавить позже на сайт (прим. Догмы)
А начиналось всё с романтического побега из -под надзора сводного брата Энрике, бывшего тогда королем Кастилии. И тайного венчания с избранником. Почти дети по современным меркам, – восемнадцать ей, семнадцать ему, Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский обвенчались 19 октября 1469 года, не имея на то дозволения Святейшего престола и родных невесты. «Так как супруги приходились друг другу родственниками (их дедушки, Энрике III Кастильский и Фердинанд I Арагонский, были родными братьями), требовалось разрешение папы. Для того чтобы уладить этот вопрос Хуан II Арагонский, отец жениха, посылал своих людей к папе Павлу II. Но уладить этот вопрос им не удалось, папа отказался давать разрешение, побоявшись резкого осуждения со стороны Энрике, а также Франции и Португалии. Тем не менее, свадьба состоялась, а необходимый документ был сфабрикован. 1 декабря 1471 года он был подписан следующим папой Сикстом IV, а число поставили, которое требовалось»
Один из летописцев утверждает, что уже в момент знакомства между будущими супругами вспыхнула страстная любовь, и у меня нет оснований этому не верить. Вся жизнь Фердинанда и Изабеллы говорят об этом, как и более чем пятисотлетняя трогательная привязанность испанцев к своим Los Reyes Católicos («Католическим королям»), в которых до сих пор играют дети.
История сохранила имена помогавших побегу – архиепископа Карильо и, что для многих из читателей будет неожиданностью, среди прочих называют имя ее духовника, аббата Томаса де Торквемады. Рассказывают также о поступке Изабеллы, отказавшейся следовать монаршему протоколу: Фердинанд при встрече обязан был поклониться и поцеловать кастильской принцессе руку, демонстрируя подчиненное положение Арагона. “Мы равные, – решила она для себя, – и встретимся как равные, пусть это будет счастливым началом нашего союза”
Встреча глазами кинематографистов: неизвестный у нас сериал «Королевские дневники», сделанный по детской книге. На данный момент с русским переводом можно посмотреть здесь . Фильм не слишком исторический достоверный, скорее сказочный, и представляет традиционные английские стереотипы об Испании. (среди прочих неточностей, отсутствует нарушение монаршего протокола Изабеллой при встрече) Так что желательно добавить к просмотру свое воображение))
Равенство станет девизом молодой четы, воплотившись в знаменитое »Tanto Monta, Monta Tanto, Ferdinand como Isabel, Isabel como Fernando» («Один так же важен как и другой, Фердинад для Изабеллы, Изабелла для Фердинанда»)
Выбрав друг другу эмблемы по первым буквам своих имен, они создадут новый герб, объеденивший символику Кастилии и Арагона, и герб этот получит новорожденная Испания. А за парадным фасадом королевских церемоний будет скрыто личное: когда Фернандо случится быть в отьезде, Изабелла станет утешать себя, надевая ожерелье с его эмблемой – пучком стрел (flechas).
Среди драгоценностей, принадлежавших королеве, были две особо ей дорогих: рубин и жемчужное ожерелье, подаренные Фердинандом еще до венчания; они есть на свадебном портрете. Видимо, подарок этот был Изабелле очень дорог, так как она мягко уходила от укоров своего духовника, требовавшего сдержанности в одежде, и эти два знака внимания ее возлюбленного были с ней неизменно, до момента, когда она подарит их невесте сына, Маргарите Австрийской.
Казалось бы, в нашем повестовании подобное отступление не обязательно. Однако, отношение к подаркам жениха позволит лучше понять характер Изабеллы, которую принято представлять грозной воительницей, стратегом и политиком, чьи эмоции скрыты от окружающих.
Начало её с Фердинандом царствования ознаменовалось бурными событиями, в которых
молодожены сразу “показали характер”. Война с Португалией, претендовавшей на трон Кастилии, была выиграна молодыми супругами совместно, а подданые, принявшие сторону португальцев, помилованы. Укрощено без кровопролития восстание в Сеговии, куда Изабелла не побоялась отправиться лично переговорить с мятежниками. Счастливо избежала она и последствий нескольких заговоров.
Вот что рассказывает о событиях в Сеговии Рафаэль Сабатини:
“…Во время войны с Португалией католические сюзерены поручили свою старшую дочь, принцессу Изабеллу, заботам Андреса де Кабрера – сенешаля замка в Сеговии – и его жены, Беатрис де Бобадилья. Кабрера, человек требовательный и беспристрастный, в свое время сместил с должности лейтенанта Алонсо Мальдонадо, заменив его братом своей жены Педро де Бобадилья. Мальдонадо устроил заговор, чтобы отомстить за себя. Он испросил у Бобадильи разрешения забрать несколько каменных глыб из замка под предлогом, что они требуются ему для его собственного дома, и послал несколько своих людей, чтобы вывезти их. Эти люди, спрятав под одеждой оружие, проникли в замок, зарезали часового и пленили самого Бобадилью, тогда как Мальдонадо с остальными своими людьми захватил замок. Обитатели, услышав шум, бежали в крепостную башню вместе с инфантой, которой к тому времени исполнилось пять лет. Укрепившись там, они отразили натиск Мальдонадо. Наткнувшись на эту преграду, мятежник приказал выставить Бобадилью вперед и пригрозил осаждённым, что, если они не сдадутся, он тут же казнит пленного.
На эту угрозу Кабрера твердо ответил, что ни в коем случае не откроет ворота перед бунтовщиками.
Тем временем к замку стеклось множество горожан, встревоженных шумом и на всякий случай вооружившихся. Им Мальдонадо искусно внушил, что ради защиты их интересов выступил против невыносимой тирании губернатора Кабреры, и призвал рука об руку с ним отстоять свободу и завершить столь превосходно начатое дело. Простой народ по большей части принял его сторону, и Сеговия оказалась в состоянии настоящей войны. На улицах шли непрерывные сражения, и вскоре ворота самого города оказались в руках повстанцев.
Считается, что сама Беатрис де Бобадилья, выбравшись неузнанной из замка, ускользнула из Сеговии и принесла королеве весть о случившемся и вытекающей отсюда опасности для ее дочери.
Услыхав об этом. Изабелла немедленно бросилась в Сеговию. Лидеры мятежа, узнав о ее появлении, не посмели зайти в неповиновении так далеко, чтобы закрыть перед ней ворота. Тем не менее, у них достало дерзости выехать ей навстречу и попытаться воспрепятствовать въезду ее свиты. Советники королевы, видя настроение толпы, убеждали ее быть осмотрительной и уступить их требованиям. Но ее гордость только вспыхнула от этого осторожного совета.
«Помните, – воскликнула она, – что я – королева Кастилии, что этот город – мой, что никаких условий не может быть для моего въезда в него. Я въеду, и со мной – все те, кого я считаю необходимым видеть возле себя».
С этими словами Изабелла послала эскорт вперед и въехала в город через ворота, захваченные ее сторонниками, а затем прорвалась к замку.
Туда стеклась разъяренная толпа: она напирала на ворота, пытаясь ворваться внутрь.
Королева, не обращая внимания на увещевания кардинала испанского и графа Бенавенте, находившихся вместе с ней, приказала распахнуть ворота и пропустить всех, сколько могло вместиться. Народ вливался во внутренний двор замка, шумно требуя выдать сенешаля. Навстречу вышла хрупкая прекрасная юная королева, одинокая и бесстрашная, и, когда наступила изумленная тишина, спокойно обратилась к толпе:
«Чего вы хотите, люди Сеговии?»
Покоренные ее чистотой, охваченные благоговением перед ее величием, они забыли свой гнев. Уже смиренные, жители высказали жалобы на Кабреру, обвиняя его в притеснениях и прося Изабеллу о смещении губернатора.
Королева немедленно пообещала удовлетворить эту просьбу, что привело к резкому повороту событий: из толпы, всею несколько минут назад изрыгавшей угрозы и проклятия, теперь раздавались крики приветствий.
Она приказала направить к ней представителей, которые изложили бы причины недовольства правлением Кабреры, и возвратиться к своим домам и трудам, предоставив ей судить администрацию.
Когда Изабелла ознакомилась с выдвинутыми против Кабреры обвинениями и убедилась в их беспочвенности, она объявила о его невиновности и восстановила в должности, а побежденный народ смиренно подчинился ее постановлению…”
Не менее интересны для нас реформы Изабеллы и понимание ею монаршего долга.
В год вступления Изабеллы на кастильский престол (1474) Кастилия находилась в отчаянном положении, благодаря стараниям ее венценосного брата Энрике. Не секрет, что Энрике IV был большой транжира, но мало заботился о соблюдении законов в своем королевстве. По словам современника, убийства, изнасилования и грабежи совершались практически безнаказанно. Перед Изабеллой стояла задача положить конец хаосу.
И первой ее крупной реформой в 1476 году стало создание первой в Европе полиции на основе традиционного для кастильцев явления – Санта Хермандад (Святое братство). Так называли добровольные обьединения мужчин, собиравшихся вместе, чтобы поддерживать в своей округе закон и порядок, для патрулировования дорог а также поиска и наказания злоумышленников. При бездействии государства это была реальная сила, преимущества которой Изабелла смогла оценить и обратить на пользу государству (тогда как ее предшественники добровольцам не доверяли и старались “хермандадас” разгонять) Теперь же полиция набиралась из местных жителей и содержалась за счет налогов. Решение оказалось удачным и эффективным. Кастилия, Астурия и Леон первыми оценили это новведение. А к 1481 году всего двое (!) должностных лиц, назаченных короной, так умело приступили к своим обязанностям, что за короткое время смогли обуздать преступность в провинции Галисия, чьи дороги считались крайне опасными со времен правления Иоанна II, отца Изабеллы.
Историческая реконструкция событий с участием Santa Hemandad. Испания, область Галисия, наше время
Столь же эффективными были финансовая и управленческая реформы, при этом Фердинанд и Изабелла минимально вторглись в существующие традиции, получив максимальную отдачу. Тут стоит вспомнить начало царстования – по рассказам современников, царственная чета была стеснена в средствах настолько, что Изабелла сама штопала мужу одежду, а младшие дети донашивали вещи старших. Не эти ли обстоятельства помогли им самым неожиданным образом?
Но отвлечемся от реформ и посмотрим на тогдашнюю религиозную ситуацию в Испании. Изабелла считала едва ли не важнейшей своей задачей религиозное единение страны. Пиринейский полуостов был весьма пестрым по составу населения, веками бок о бок с христанами жили иудеи и мусульмане. Многие иноверцы зачастую крестились из соображений корыстных, соблюдая внешнюю обрядовость (и занимая высокие государственные посты!) при этом продолжая втайне исповедывать свою прежнюю религию. Эта ситуация, для разрешения которой отчасти и создавалась инквизиция, была для государства Испания неприемлимой. Формальное крещение достигло таких масштабов, что расследованием этих случаев инквизиционные суды занимались денно и нощно (при этом не следует забывать что дела касались только христиан. Вопреки распостраненному заблуждению, обыгранному даже Мелом Бруксом в его “Всемирной истории”, иудеи и мусульмане инквизицией никак не преследовались и ее суду не подлежали!)
Нам с расстояния в полтысячелетия трудно понять мотивы, которые привели Изабеллу и Фердинанда к мысли изгнать иноверцев из Испании. Это решение единодушно признано историками ошибкой Изабеллы и Фердинанда, и, с больший вероятностью оно положило конец благоденствию королевской семьи (речь идет о последующей череде ранних смертей наследников и тяжелой судьбе выживших дочерей Изабеллы – Хуана, жена Филиппа Красивого, сойдет с ума, Катарина станет первой жертвой неуемного в своих желаниях Генриха Восьмого, короля Англии)
Свою версию о причине этого решения озвучит Frater_Ursus:
“…Чтобы хоть сколь нибудь верно судить о тех временах и людях, надо знать обстоятельства, в которых им довелось жить.
Испания была прифронтовым государством! Страна, едва завершившая 800-летнюю эпопею отвоевания своих земель у мавров, едва обьединив свои земли в единое государство – оказалось лицом к лицу с новой страшной опасностью: Османской империей.
Вот краткая хроника расширения османского господства:
В 1453 году, после героической двухмесячной обороны, пал Константинополь. Турецкий султан Мехмед II немедленно сделал город своей столицей и объявил себя… римским императором! Этот титул означал, что османы теперь претендуют на власть над всем христианским миром.
В последующие годы его правления турки овладели всем Балканским полуостровом, несмотря на отчаянные попытки венецианцев и Венгерского королевства остановить их экспансию.
В 1480 году (год начала действия испанской инквизиции!) турецкие войска высадились в Италии! Захватив порт Отранто, они двинулись на Рим – и Рим был бы обречен, если бы не неожиданная смерть султана Мехмеда, которая заставила турок отступить…
К началу 16 века под контролем османской Турции было все Восточное Средиземноморье, ближний Восток, северная Африка. Закрытие турками торговых путей на Восток как раз и было одной из основных причин экспедиции Колумба – поиск альтернативных путей в Индию и Китай.
Берберские пираты (которых “крышевали” османы) совершали опустошительные набеги на средиземноморское побережье Испании – а военный флот страны был пока еще в зачаточном состоянии. Существовала реальная опасность высадки турок на территорию королевства – однажды к этому уже было все готово, но турки тогда предпочли атаковать более заманчивую цель – Кипр.
Могло ли в таких условиях испанское правительство смириться с существованием внутри страны “пятой колонны” в лице марранской мафии, враждебно настроенных евреев и мавров? Ведь предстояла борьба не на жизнь, а на смерть, борьба за выживание, за само существование не только независимой христианской Испании, но и за выживание всей западной цивилизации, которой к тому времени еще нечего было противопоставить непрерывно возрастающей османской мощи…”
Так или иначе, но указ об изгнании (как альтернатива предлагалось крещение – необходимое условие, чтобы остаться жить в Испании) был подписан в том же победоносном для Изабеллы 1492-ом, когда Колумб принес к ее ногам дары Нового Света, а султан Боабдил – долгожданные ключи от Гранады.
Последующие события, когда тысячи людей, отказавшихся изменить вере своих отцов, пустились в путь, нагруженные нехитрым скарбом, не зная, что их ждет впереди, по беспристрастной логике должны были бы перечеркнуть харизму королевы-воительницы. Но этого не случилось! Изабелла продолжала оставаться легендой, как и ее правление, и ее брак с Фердинандом. Даже еврейские комментаторы той эпохи считают, что королева допустила трагическую ошибку, при этом называя ее “прекрасной мудрой идеалисткой”. Каким же душевными качествами обладала эта женщина, если даже потомки обиженных ею говорят о ней в превосходной степени?!
Чтобы найти ответ на этот вопрос, вернемся к рассказу Рафаэля Сабатини:
«..Мемуары тех лет сохранили для нас описание ее внешности: стройная двадцатипятилетняя женщина среднего роста, с прекрасными формами и изящной фигурой, зеленовато-голубыми глазами и приветливым, привлекательным лицом, запоминающимся неизменной безмятежностью. В действительности, как говорит нам Пулгар, Изабелла отличалась таким самообладанием, что не только совершенно скрывала вспышки гнева, но даже в детстве могла «прятать свои чувства, не выдавая ин жестом, ни выражением лица страха, которому подвержены все женщины». Он добавляет, что она была очень щепетильна в отношении одежды и выезда, сдержанна в жестах, остроумна и не лезла за словом в карман, что среди забот правительственных – причем, забот весьма обременительных – она выкроила время для изучения латыни и понимала все, что говорилось в ее присутствии на этом языке.
Хотя Изабелла была католичкой ревностной и весьма милосердной, тем не менее, в своих приговорах она чаще склонялась к наказанию, чем к помилованию. Она внимательно выслушивала советы, но всегда поступала по-своему. Изабелла никогда не отказывалась от выполнения того, что сама пообещала, кроме тех случаев, когда ей приходилось отступать под давлением обстоятельств. Ее упрекали (заодно с супругом) в недостаточной щедрости, потому что, считая королевские наследственные владения существенно уменьшенными из-за раздаривания поместий и замков предыдущими правителями, она всегда была очень осторожна в подобных подарках.
«Король, – обыкновенно говорила Изабелла, – должен заботливо сохранять свои домены, поскольку с утратой оных теряются средства, необходимые для того, чтобы его уважали и любили, и сила, необходимая для того, чтобы боялись».
Таков портрет, оставленный нам Пулгаром. Учитывая, что он пишет о царствующем монархе, в его описаниях можно заподозрить лесть, поскольку во все времена панегиристы не скупились на изъявления искусной несдержанной восторженности, когда дело касалось изображения царствующей особы. Впрочем, восторженные эпитеты в адрес этой одаренной, отважной женщины вполне уместны…»
***
«…Восстановив порядок в стране, Изабелла уделила должное внимание и двору, активно взявшись за очищение морали, изгоняя отвратительную распущенность, царившую во времена ее брата.
Сама придерживаясь строгого целомудрия, она требовала столь же безгреховного поведения от приближенных к ней женщин и заставила всех знатных дам при дворе подчиниться строжайшему надзору. Искренне любившая короля, Изабелла была известна своей ревностью: стоило ему слишком пристально посмотреть на какую-нибудь даму из ее свиты, Изабелла сразу же находила способ, чтобы удалить ее от двора. Она следила за тем, чтобы прислуживавшим ей пажам давалось хорошее образование – за умением они должны были избежать праздности, которая неизбежно ведет к духовному опустошению и безнравственности. В конце концов, как указывает Берналдес (Берналдес был священником дворцового прихода до самой смерти королевы. Он оставил достаточно подробное повествование о католических сюзеренах, богатое интересными деталями), королева распространила свои реформы морали на женские монастыри, которые нуждались в этом не меньше двора, и исправила или покарала великую распущенность, поразившую все монашеские ордена.
… Что касается самой Изабеллы, то в чистоте и искренности ее веры нас убеждает событие, последовавшее за сражением при Торо, которое окончательно решило спор о короне в ее пользу: королева босой пришла в церковь, дабы отслужить благодарственный молебен…»
***
«…Поразительно (комментирует [историк] Пулгар), что женщине оказалось под силу без посторонней помощи и в столь короткий срок лишь справедливостью и упорством достичь того, что не удавалось многим мужам и великим королям за многие годы.
Чтобы должным образом оценить значительные прогрессивные изменения, произошедшие за время ее правления в промышленности и сельском хозяйстве, нужно было бы год за годом исследовать уровень жизни подданных католических сюзеренов. Тогда стало бы понятно, что во многих отношениях гений основателей испанской монархии ушел вперед на столетия. Успешные результаты их реформ вскоре проявились повсюду: торговые пути удалось очистить от преступников, возникли новые связующие нити дорог, через реки были наведены новые мосты, консульские представители учреждали коммерческие центры, появились испанские консульства во Фландрии, Англии, Франции и Италии. С бурным развитием морской коммерции и промышленности в каждом городе поднимались новые дома, и городское население быстро увеличивалось. Все говорило о начале замечательной эры – эры возрождения Кастилии. Писатели того времени, поражаясь чудесному преображению страны, в один голос восхваляли славное правление, ознаменовавшее новую судьбу Испании».
Монархи полностью восстановили законность: ни в одной другой стране Европы права граждан не были столь хорошо подкреплены и столь надежно защищены законами. Больше не было произвольных заключений в тюрьму и конфискаций – справедливость соблюдалась неукоснительно. Несправедливые и нестабильные в прошлом поборы были упразднены и заменены разумными и умеренными налогами.
«Соблюдение справедливости (по свидетельству Мариния) для каждого во времена этого счастливого царствования стало столь неукоснительным, что все люди – дворяне и рыцари, торговцы и земледельцы, богатые и бедные, господа и слуги – все были довольны в равной степени и единодушно одобряли нововведения»…
Почти все действия и решения Изабеллы достаточно изучены, исследования многократно опубликованы в сети, уже не говоря о традиционных бумажных изданиях.
Но есть нечто, выпавшее из поля зрения историков, особо близкое именно проекту “Харчевня три весёлых инквизитора”.
Пиринейский полуостров издавна славился своими песнями, сочинения эти ходили в письменном виде. Песенную поэззию и взяла на вооружение Изабелла, сделав носителем гоударственной идеологии, а также средством исправления нравов подданых. Обычай этот шёл из Галисии, и как раз ко времени царствования Изабеллы распостранилося в Кастилии.
Исабель воспользовалась новой тенденцией, чтобы закрепить свои позиции на кастильском троне. “Она использовала свою власть, богатство и влияние, чтобы большинство песен, опубликованые в период ее царствования, разделяли ее взгляды на управление государством и показывали преимущества католицизма”, – рассказывает профессор Дороти Северин из Ливерпульского Университета. “Люди сочиняли срамные, комические и сатирические песни, романсы о любви, а также нравоучительные песни. Исабель намеренно сузила жанровые рамки. Она поощряла известных писателей, щедро награждала придворных и вельмож, – всех, кто создавал нравоучительные песни и трактаты, и поручала даже государственным служащим браться за перо.
Когда она была молода, только самые богатые люди могли позволить себе песенники, так как
книги все еще были рукописными; однако уже вскоре дворяне и разбогатевшие купцы начали приобретать печатные книги. Такие сборники песен издавались для пения или чтения вслух, подразумевая круг слушателей. К тому же, будучи предметом городости хозяев, песенник постоянно находился на виду. Поэтому даже один экземпляр такой книги влиял на большую аудиторию. Изабелла немедленно оценила это преимущество и взяла под покровительство типографии, поощряя выпуск песенников нужной ей тематики.”
Сохранилась интересная книжная миниатюра того времени – “Педро Марчелло преподносит Изабелле копию своего песенника”
Эта стратегия была настолько успешной, что, когда королева умерла, вместе с ней закончилась целая эпоха расцвета песен о любви, юмористических и сатирических стихов. В 1511 году предприимчивый придворный собрал все, что смог найти, изданное и ходившее в рукописях, и издал один большой сборник. Озвучим пару страниц с помощью Youtube 🙂
Профессор Дороти Северин последовала его примеру и создала электронную базу песен эпохи Изабеллы – Cancionero. На кропотливую работу ушел не один год; и дело тут, полагаю, не только в заботе об исследователях со всего мира. Этот шаг испановеда из Ливерпуля можно понять, как своего рода извинение за прошлые обиды, нанесенные Англией своей главной сопернице…
Передаю слово обозревателю журнала Комьютерра Сергею Голубицкому:
“…сижу смотрю фильм “Елизавета: золотой век” и вместо того, чтобы расслабиться и насладиться игрой безумно любимой Кейт Бланшетт, извожу себя тщетным брюзжанием в адрес проклятой англо-саксонской социальной мифологии, которая, похоже, запудрила сегодня мозги всему земному шару. Ну что же это за несусветная такая ахинея про злобных испанских монархов, “чудовищные преступления инквизиции” и “светлые идеалы свободы”, которыми якобы осчастливил человечество маленький, но гордый остров в Ла-Манше! Ведь все это, от первого до последнего посыла, – чудовищная чушь и ложь, мерзко перевранная история, которую скармливают не страдающему излишней образованностью и – самое печальное! – элементарным любопытством подрастающему поколению.
Испания периода Grande y Felicisima Armada представляла собой кульминацию духовного развития всей европейской цивилизации, самую утонченную форму симбиоза культуры, государственности и религии.
На исходе XVI века изысканная и возвышенная Испания, чьи глаза застилало наивное представление о куртуазном устройстве мира, столкнулась с доселе неведомой формой государственности – британской малиной. В самом прямом смысле этого слова: малиной в смысле оплота беспросветного бандитизма, находящегося под откровенным и циничным прикрытием “просвещенной монархии”.
Своеобразие британской малины заключалось не только в полном беспределе и вероломстве (знаменитое английское “у Британии нет друзей, есть только интересы”), а в нечеловеческой жестокости. Это – что касается “зверств испанской Инквизиции”. Есть замечательная книга, написанная в начале XIX века секретарем Инквизиции Хуаном-Антонио Льоренте (“История испанской Инквизиции”). Книга весьма критичная, за что автор долгие годы был вынужден жить в изгнании во Франции. Тем не менее настоятельно рекомендую прочитать ее всем тем читателям, которым не посчастливилось самостоятельно выветрить из головы мифологию, старательно вбитую в школах и институтах. Мифологию о “зверствах” и “беспределе” испанской Инквизиции.
Из книги Льоренте читатели с удивлением узнают, что, оказывается, Инквизиция никогда никого не сжигала (этим занимались светские власти), не преследовала науку (а мирно сосуществовала с университетами, активно отстаивая собственные догмы в научных диспутах), не охотилась на ведьм (а преследовала марранов, втайне сохранявших веру в иудаизм – именно этому обстоятельству Инквизиция и обязана своей беспрецедентной демонизацией в истории), а главное – никогда не убивала “10–12 миллионов людей в Европе”. Это “общепринятое утверждение” – самая гомерическая ложь, какую только можно представить: с 1550 по 1800 год по приговорам испанской Инквизиции было казнено 3–4 тысячи человек! Примерно столько, сколько замочили за первую неделю красного террора в ответ на убийство Урицкого неуловимые во всех отношениях мстители.
Не буду портить читателю удовольствие от ожидающего его удивительного прозрения, скажу лишь по ходу дела, что так называемые “зверства” испанской Инквизиции – детский лепет в сравнении с общепринятыми по тем суровым временам истязаниями, практиковавшимися светскими властями Германии, Франции и особенно Англии, чьи правители с сатанинским безразличием проливали кровь сначала соотечественников, а затем и всех порабощенных ими наций.
Еще можно почитать “Историю Англии” Джона Грина (когда-то я уже рекомендовал читателям этого автора), чтобы в красках представить себе и сравнить три единственно допустимые пытки испанской Инквизиции (веревкой, водой и огнем) с богатейшей “фантазией британских носителей свободы”, да хоть бы с таким любимым национальным спортом, как придавливание плитой и втыкание в задницу раскаленного железного прута. Эка потеха, когда прут выходит изо рта!
Впрочем, чтобы развеять мифологию фильма “Елизавета: золотой век”, не нужно даже читать исторических монографий. Достаточно программы общеобразовательной школы. “Кровожадные испанцы”, как известно, завоевали всю центральную и южную Америку, а британские “носители свободы и справедливости” – северную часть континента. Как поступили с аборигенами “кровожадные испанцы”? В общем-то убого, как и полагается католическим мракобесам: смешались кровью и стали жить-поживать вместе, – полагаю, у читателей есть четкое представление о том, как выглядит сегодня группа latinos.
А куда подевались североамериканские чингачгуки, столкнувшиеся с англо-саксонскими цивилизаторами? Правильно – переместились на два метра под землю. Все! Все до последнего! Аккурат те самые 10–12 миллионов душ, приписанных Инквизиции…”
Возможно, всего этого не случилось бы, живи Изабелла Кастильская на век позже . Тогда Елизавете Английской досталась бы самая грозная в истории противница, и я не сомневаюсь – Исабель смогла бы предугадать, куда ведет английская политика, и выставить защиту по всем направлениям.
Покуда еще нет технологий, способных изменить прошлое, обратим внимание на греческое написание имени Изабеллы Кастильской и удивимся – в который раз жизнь оказывается интереснее любой выдумки! И, заканчивая эту статью, бегло перелистаем тысячу лет кастильской (а затем испанской) истории, чтобы взглянуть на четырех ее легендарных королев. Такая технология у нас уже есть)