© Murders.ru текст и частично иллюстрации; примечания Харчевни
…Данный очерк, не претендуя на всеобъемлющую полноту изложения, преследует цель систематизировать некоторые аспекты истории инквизиции.
Следует сразу определиться с фундаментальным понятием : что именно следует называть “инквизицией”? Под “инквизицией” понимается особое следствие и судопроизводство по делам веры, осуществляемое с участием представителей нищенствующих монашеских орденов и именуемое в официальных документах Ватикана “Службой святого следствия”. Только это! Расширенное толкование “инквизиции” как католических судов вообще необоснованно, антиисторично и прямо лживо. Никогда епархиальные ( возглавляемые в крупных религиозных центрах викариями ) и епископальные ( возглавляемые епископами или князь-епископами в теократических государственных образованиях ) суды не именовались “Службой святого следствия” и таковыми не являлись. Члены этих католических по духу и форме судов чрезвычайно бы удивились, если бы узнали, что своевольные потомки чохом записали их всех в инквизиторы.
Между тем во многих исторических исследованиях, написанных в 19 и последующем веках, этот принципиально важный вопрос не только не разъясняется, но напротив, всячески обходится стороной и умышленно ретушируется недобросовестными историками. Для чего это делается, полагаем, читатели смогут понять сами по прочтении настоящего очерка.
Необходимо подчеркнуть, что задолго до появления инквизиции пытки широко применялись в следственных процедурах по делам веры. Известно, что еще в 1144 г. во французском Суассоне посредством пытки водой проводились допросы заподозренных в катарской ереси. В 1182 г. то же самое происходило в Арассе. Реймский 1157 г. собор разрешил заподозренных в ереси пытать раскаленным железом. Известно, что это решение нашло свое практическое воплощение : в 1209 г. в Безансоне и в 1212 г. Страстбурге проводились пытки альбигойцев, причем судьи, разрешая использовать раскаленное железо, прямо ссылались на постановление 1157 года.
Факт широкого распространения пытки в доинквизиционные времена косвенно подтверждается одним из постановлений латеранского Собора 1215 г., запрещавшим священникам благославлять пыточные инструменты.
Сожжения еретиков также практиковалось задолго до появления инквизиции. Например, в 1222 г. Конрад Марбургский, ученик Св. Доминика, казнил на костре катарского приора Генриха Гослара. Нельзя не признать громадную роль Святого Доминика на формирование духа инквизиции, хотя никакого отношения к созданию “Службы святого следствия” великий проповедник и борец за чистоту католической веры не имел. Орден доминиканцев изначально создавался для проведения миссионерской работы, выражаясь современным языком, католической агитации в охваченных ересью регионах. Это был нищенствующий орден, члены которого при вступлении в братство давали обеты бедности и безбрачия. Св. Доминик на смертном одре предал анафеме всех членов ордена, нарушивших эти клятвы.
Атеистическая пропаганда последующих столетий постаралась превратить монахов вообще, и доминиканцев в частности, в неких лицемерных монстров, этаких моральных уродов, лишь формально соблюдавших чистоту веры. На самом же деле подобный подход недопустим, подменять высокую духовную мотивацию низменными материальными инстинктами, присущими именно атеистам, нельзя. ( Необходимое отступление : нет никаких оснований считать, будто монахи нищенствующих орденов нарушали строгий обет бедности. В этой связи уместно напомнить об ордене тамплиеров, который накопил в своих сокровищницах колоссальные богатства, но при этом все его члены оставались лично бедны и ничего не имели в материальном отношении. Даже своего Великого магистра Жерара де Ридфора, дважды плененного арабами, тамплиеры отказались выкупать, моитвируя это тем, что подобная трата денег может быть расценена как нарушение устава ордена, запрещавшего любое расходование денег на личные цели. В конечном итоге де Ридфор в 1189 г. был казнен Саладином. В период следствия 1305-1314 гг., завершившегося разгромом ордена, его членов обвиняли во многих грехах, но никто и никогда не обвинял тамплиеров в пренебрежении обетом нищеты. Вообще, история расследования в отношении ордена Храма очень интересна и она непременно найдет свое место на нашем сайте в самое ближайшее время.) В нищенствующие ордена шла самая активная часть населения, те, кого Л. Н. Гумилев называл “пассионариями”. Совершенно неверно отказывать этим людям в искренном религиозном чувстве и высокой нравственной мотивации поступков. Следует помнить о замечательной русской пословице, советующей не судить по себе о людях.
Первоначально доминиканцы в сопровождении вооруженных правоверных католиков ходили по населенным пунктам, население которых склонялось к еретическим воззрениям, и произносили проповеди, читали и разъясняли папские буллы, вступали в дискуссии с лидерами еретических общин и т.п. Подобные вооруженные группы с доминиканцами во главе получили название “милиции Христовой” ; ее ни в коем случае не следует путать с инквизицией. В доминиканцев набирали не просто правоверных католиков, а людей очень активных, наделенных даром слова, безусловно бесстрашных, ибо требовалось немалое мужество для того, чтобы явиться в самое вражеское гнездо и вызвать на диспут местного духовного лидера.
< Св. Доминик и альбигойцы. (на картине слева) Что за событие изображено на этой картине, остается для большинства зрителей непонятным. Поэтому предоставим слово самим доминиканцам…
Следует понимать, почему при создании “Службы святого следствия” Папа Римский обратился именно к ордену доминиканцев – потому, что члены этого монашеского братства являлись прекрасными и бесстрашными ораторами, больше других поднаторевшими в идеологической борьбе с разного рода еретиками. Последних, кстати, в Европе 11-13 веков было великое множество : вальденсы, катары, штедингеры, патарены и пр.( не станем подробно останавливаться на этом вопросе, имеющем отношение скорее к истории католицизма, нежели инквизиции).
Первым документом, прямо ориентирующим доминиканцев на борьбу с еретиками, следует считать папский указ от 20 мая 1233 г., адресованный приору доминиканского ордена в Ломбардии. Первый же инквизиционный трибунал, к которому и было официально применено определение “Служба святого следствия”, открылся двумя годами позже – в начале 1235 г. в испанском городе Лерида. Поскольку его работа рождала большое количество вопросов по организации взаимодействия с местной церковной и административной властью, а также отладке следственных процедур, то 30 апреля 1235 г. Папа Римский Григорий Девятый подписал инструкцию для членов этого трибунала ; впоследствии действие положений этого документа было распространено и на другие аналогичные организации. Этот документ вводил прямую подчиненность инквизиционных трибуналов Святому Престолу в Ватикане.
С этого времени инквизиционные трибуналы стали создаваться практически во всех католических землях Европы ( например, самый ранний из известных протоколов тулузского инквизиционного трибунала датирован 26 мая 1237 г. ).
Атеистическая пропаганда, ставшая с известных пор в цивилизованных странах официальной догмой, любит подчеркивать ( и даже прямо смаковать ) жестокость инквизиторов, придавая этой жестокости черты паранойи. Думается, что касаясь этой деликатной темы историкам следует – хотя бы ради объективности !- упоминать о том, что инквизиции противостояли вполне реальные враги. Многие инквизиторы стали жертвами отнюдь не мифических заговоров и покушений. Имеет смысл напомнить некоторые имена и события :
– в 1235 г. в Каталонии, в г. Ургеле был убит первый местный инквизитор, доминиканец Петр. Впоследствии он был причислен к лику святых, его мощи вплоть до 20 столетия сохранялись в местном соборе ;
– в 1242 г. новый каталонский инквизитор Понс д’Эспира был отравлен еретиками ;
– во второй половине 1230-х годов в Лангедоке убиты три инквизитора ;
– 27 мая 1242 г. в замке Сен-Папуль, во Франции, убиты 9 доминиканских монахов, направлявшихся в Авиньон для организации там инквизицион- ного трибунала. Помимо монахов были убиты и 2 их слуг, которых нападавшие выбросили из башни замка на мостовую. Смертельно раненому инквизитору Арнальди убийцы отрезали язык ;
– в 1251 г. в Кремоне убит инквизитор Фра Роландо ;
– в 1251 г. по дороге в Рим убит один из самых примечательных членов “Службы святого следствия” Петр Кремонский . Замечательный проповедник снискал себе уважение и славу поразительным бесстрашием. В 1244 г. он явился в охваченную еретическими волнениями Флоренцию и в одиночку вышел с проповедью к толпе, готовой растерзать его. Но проповедь инквизитора перевернула воззрения врагов, не только сохранивших ему жизнь, но даже ставших его горячими защитниками. Ежедневные проповеди Петра Кремонского вызвали такой интерес населения, что городским властям пришлось убрать с центральной площади торговые ряды, дабы она могла вместить всех желающих. Петр Кремонский знал, что на него готовится покушение, но отказывался от охраны и отправился в свой последний путь пешком. Пронзенный ударом ножа в спину, он написал собственной кровью на камне “credo” ( “верую” ). Убийца впоследствии сознался в преступлении и рассказал, что некоторое время до нападения шел рядом с Петром Кремонским, разговаривая, зачем попросил его благословения, после чего ударил ножом. Петр Кремонский причислен Ватиканом к лику святых ;
– в 1251 г. в Милане убит инквизитор Петр д’Аркантъяго ;
– в том же году в городке Вальтелина убит инквизитор Фра Пагано да Лекко и его спутники ;
– 15 сентября 1485 г. руководитель инквизиционного трибунала Арагона Педро Арбуэс д’Эпила убит в митрополичьей церкви во время молитвы. В 1664 г. причислен к лику блаженных;
– в 1534 г. возле Бадахоса убит один из важнейших агентов инквизиции, имевший право личного доклада королю, Энрико Нунес, еврей по национальности.
Данный перечень отнюдь не претендует на всеохватную полноту, он лишь призван указать на весьма существенное обстоятельство : враги инквизиторов были вполне реальны и притом весьма опасны. Не присваивая себе право расставлять нравственные оценки ( что само по себе неблагодарное занятие ) считаем нужным подчеркнуть : неправильно изображать инквизиторов этакими волками-живодерами, а их противников уподоблять невинным агнцам. Средневековье было весьма суровым временем и не стоит судить его с современных позиций.
В мае 1252 г. Папа Римский Иннокентий Четвертый обнародовал первый Устав “Службы святого следствия”, состоявший из 38 параграфов. В этом документе обощался 15-летний опыт работы инквизиционных трибуналов и четко регламентировались все нюансы их организации и деятельности
Инквизиционный трибунал назначался городским главой ( мэром, бургомистром, подестой ) в течение 72 часов с момента его собственного избрания. В трибунал входили 12 горожан ( “честных католиков” ), пользовавшихся доверием жителей за благонравие и честность, 2 нотариуса, 2 монаха-доминиканца и 2 монаха-францисканца. Каждый из членов трибунала обладал в полном объеме властью полного трибунала и мог действовать отдельно от других инквизиторов. Это позволяло направлять отдельных членов “Службы святого следствия” в командировки. Светские члены трибунала ( т. н. “официалы”, не монахи ) освобождались от всех прочих повинностей, налагаемых на горожан местной администрацией. Допускалась ротация “официалов” через 6 месяцев с момента начала их работы в трибунале, но она не была непременным условием.
Материальные ценности, попадавшие в распоряжение инквизиционного трибунала ( через конфискации и пени ), распределялись равными долями между городской казной, кассой самого трибунала и кассой местного епископа. Из кассы трибунала оплачивалась работа “официалов”, штата инквизиционной тюрьмы, разного рода накладные и сопутствующие расходы, а также командировочные. Во Франции командировочные инквизиторам выплачивала королевская казна, но это не было общим правилом.
Средствами, поступавшими в кассу епископа, распоряжался последний, но делал это по согласованию с приором-доминиканцем (приор руководил местной монашеской общиной).
Следует особо подчеркнуть, что согласно инструкции 1252 г. нищенствующие монахи не получали вознаграждения из кассы трибунала. Остается добавить, что упомянутая инструкция предназначалась инквизиционным трибуналам, действовавшим на территории Италии, но указом от 9 мая 1254 г. Папа Римский Иннокентий Четвертый распространил ее действие и на остальные католические территории.
Инструкция 1252 г. помимо порядка организации инквизиционного трибунала касалась и вопроса о наказании разоблаченных еретиков. Любое лицо, оказавшее сопротивление члену “Службы святого следствия”, а также готовившее побег еретика, либо недопустившее в свой дом инквизитора автоматически подвергалось вечной ссылке, конфискации движимого имущества и срытию до фундамента своего дома. Последняя норма может показаться не совсем оправданной и даже чрезмерной, но ее появление имело под собой вполне определенные жизненные реалии. Дело было в том, что в домах зажиточных еретиков как правило обустраивались молельные помещения, т. о. уничтожая дом, инквизиторы разрушали место отправления чуждых религиозных обрядов. Кроме того, место проживания еретика-мученика могло превратиться в объект поклонения, что, разумеется, противоречило целям Святого трибунала.
Кстати, норма, связанная с уничтожением жилья еретиков, не была абсолютной и просуществовала менее двух столетий : в 1378 г. французские чиновники отказались уничтожать дома по предписанию “Службы святого следствия”. Папа Римский Урбан Шестой встал на сторону французов и с той поры жилье еретиков перестали уничтожать из-за чего формулировка о срытии домов, оставшаяся в инквизиционных приговорах, сделалась номинальной. Исключением были дома, переоборудованные под молельни, которые по-прежнему подлежали уничтожению. Кстати, работы по их разбору также оплачивалась из кассы инквизиционного трибунала. Остается добавить, что в 1463 г. французский король Людовик Одиннадцатый возмутился тем, что государственная казна ничего не получает из инквизиционного конфиската. Папе Римскому пришлось уступить и с той поры 1/2 всех средств, полученных инквизиционным трибуналом в виде конфискаций и пеней, стала отходить в государственную казну. Особые прокуроры, прикомандированные к “Службе святого следствия” следили за правильностью исчисления таких перечислений и вообще, так сказать, “блюли государев интерес”, не вмешиваясь, однако, в следственный процесс по существу.
Служба святого следствия принимала на себя функции органа дознания. В ее задачу входило обнаружение ( через осведомителей, посредством проверки доносов и пр.) антицерковных воззрений среди жителей подконтрольной территории, прослеживание путей проникновения подобных взглядов, раскрытие руководящих антикатолических центров, если таковые существовали. В том случае, если подозреваемые высказывали запутанные с теологической точки зрения суждения, инквизиционный трибунал для их оценки приглашал специальных “квалификаторов”, профессоров богословия местных университетов, которым надлежало дать экспертное заключение о еретичности высказанных взглядов.
Считается, что инквизиторы вовсю пытали и всячески мучили свои жертвы. Этот современный взгляд весьма наивен. Вопрос о том, какие именно пытки использовались в инквизиционных трибуналах, рассмотрен в очерке “Пытки инквизиции”.
Следует заметить, что сами еретики не особенно-то скрывали свои воззрения : когда инквизиторы на первом допросе предлагали им прочесть католический “Символ Веры” они обыкновенно читали “Символ Веры” в искаженной, сектантской редакции. Из инквизиционных протоколов известно, что образованные еретики, доказывая собственную правоту, вовсю вступали в споры с членами трибунала и даже писали теоретические работы, призванные опровергнуть католическое вероучение.
Свою задачу на этом этапе следствия инквизиция видела в том, чтобы опровергнуть “ошибочные” суждения арестованного. Инквизиторы не уклонялись от споров с ним, если требовалось, приглашали для своей поддержки специалистов-теологов. Для инквизиции важнее было переубедить инакомыслящего ( и тем доказать силу католического вероучения ) нежели тупо его сжечь.
Угроза пыткой возникала на другом этапе инквизиционного расследования : когда трибунал начинал собирать информацию о других членах еретической общины, другими словами, вскрывать подпольную сеть иноверцев. Очень часто арестованные пытались подобную информацию скрыть. Следует иметь в виду, что угроза пыткой в данном случае с юридической точки зрения была уже вполне обоснованна : человек, признавший сам себя еретиком, автоматически становился пораженным в правах и не рассматривался тогдашним правом как полноправный член общества. Сейчас никого почему-то не возмущает тот факт, что спецслужбы всего мира проводят интенсивные допросы, скажем, пособников террористов ; происходит это как раз потому, что последние не воспринимаются общественным сознанием как нормальные члены общества. То же самое с полным основанием можно сказать о еретиках внутри теократических сообществ эпохи Средневековья.
Лицо, признавашее ошибочность своих еретических воззрений и раскаявшееся в них, получало прощение ватиканской церкви и наказание в виде разного рода епитимий ( среди таковых можно назвать ношение в течение некоторого времени, обычно, до года, особой одежды с нашитыми крестами, т. н. санбенито ; стояние на городской площади в светлое время суток на протяжении до трех дней ; обязательное посещение храмов ; молитвы под контролем назначенного священника и пр. )
В том случае, если еретик после долгих попыток переубеждения не признавал свои религиозные взгляды ошибочными, либо вторично впадал в ересь, инквизиционный трибунал отказывался от него, отлучал от Церкви и передавал в руки светского суда. Последний обычно возглавлялся местным городским головой, либо особым чиновником, командированным в город. Факт передачи еретика в светский суд расценивается многими критиками инквизиции как свидетельство ее лицемерия : дескать, трибунал всю грязную работу отдавал светским властям, которые, страшась гнева Ватикана, спешили принять решение о казни.
На самом деле, подобная передача не имела никакого отношения к “лицемерию” инквизиции. В Европе действовали законы, предписывавшие казнь еретиков безо всяких понуканий к тому со стороны инквизиции. На территории Священной Римской империи согласно законам короля Фридриха Второго еретиков сжигали еще до появления инквизиции ( т. н. “закон о богохульниках” 1224 г. Кстати, раскаявшемуся еретику по этому закону могли и отрезать язык – это расценивалось как милость. Сравните с тем, как относились к раскаявшимся еретикам инквизиторы !). Во Франции еретиков начали сжигать по законам короля Людовика Девятого ( Святого ), принятым 1270 г. Следует честно признать, что светские суды отправляли еретиков на костер вовсе не из страха перед инквизиционными трибуналами, а потому лишь, что этого требовала от них буква закона. Вот так.
Долгое время в тюрьмах инквизиции не пользовались кандалами. Они были разрешены специальным указом Папы Римского Климента Пятого в 1311 г.
Инструкция 1252 г. вводила пытку как допустимый инструмент дознания. Однако, она оговаривала, что “Служба святого следствия” при назначении пытки должна получить на это согласие местного епископа. Эта весьма важная для инквизиции норма просуществовала менее пяти лет ; в январе 1257 г. Папой Римским Александром Четвертым она была упразднена. Разумеется, упрощенный порядок назначения пытки был весьма выгоден инквизиторам, поскольку только укреплял их автономию, однако, данное решение Александра Четвертого могло привести к далеко идущим негативным последствиям. Поэтому уже 20 марта 1262 г. новый Папа Римский Урбан Четвертый восстановил действие прежнего порядка назначения пытки.
В том случае, если мнения “Службы святого следствия” и местного епископа относительно необходимости пытки не совпадали, епископ назначал двух новых следователей, которым надлежало провести новые допросы всех лиц, прикосновенных к расследованию. Следователи назначались не из членов инквизиционного трибунала, а из числа опытных, пользующихся всеобщим доверием священников. Именно эти следователи должны были решить, требует ли спорное дело применения пытки к подозреваемым. Еще раз подчеркнем : до тех пор, пока епископ официально не разрешал инквизиционному трибуналу пытать подследственных, с их головы волос не мог упасть.
Этот момент очень важен для понимания механизма работы “Службы святого следствия”. Папа Римский прекрасно понимал, что возможность бесконтрольного мучения подследственных может развращающе подействовать на членов трибунала, тем более, что среди них были обычные горожане, не прошедшие суровой монашеской школы смирения. Поэтому инструкция 1252 г. замыкала окончательное решение вопроса о допустимости пытки на епископа, который, напомним, руководил собственным ( т. н. епископальным ) судом и никоим образом не мог вмешиваться в повседневную работу инквизиционного трибунала. Можно сказать, что между епископом и инквизиторами существовал известный антагонизм, поскольку обе стороны боролись за благосклонность Папы Римского и каждая из них стремилась доказать, что именно она лучше других защищает интересы Церкви. Поэтому получение разрешения на пытку было для инквизиторов отнюдь не пустой формальностью, как это порой пытаются изобразить некоторые историки.
В подтверждение этого тезиса можно привести историю инквизиционного расследования 1459-60 гг. во французском городе Аррассе. Тогда местный инквизитор Пьер де Бруссар арестовал сумасшедшую женщину, которую без должной санкции местного епископа подверг пытке. Свое процессуальное нарушение инквизитор впоследствии объяснял тем, что аррасского епископа Жана Жоффруа в тот момент не было в городе ( он находился в Риме ).
На основе полученных от сумасшедшей показаний инквизитор развернул компанию по разоблачению местных колдунов, жертвой которой стали 6 человек. Инквизиционные квалификаторы ввиду некоторых теологических нюансов просили инквизитора проявить в этом деле максимальную осторожность и мягкость, но де Бруссар пренебрег их советами и 9 мая 1460 г. во время аутодофе сжег 5 человек, обвиненных в сношениях с нечистой силой ( шестой покончил с собой в тюрьме перед казнью ). Причем де Бруссар свое расследование этим не ограничил и продолжил аресты горожан. Ввиду того, что инквизиционный трибунал г. Аррасса действовал с явным нарушением регламента, епископы Парижа и Амьена потребовали приостановить расследование до возвращения из Рима аррасского епископа. Свое заключение о незаконности действий де Бруссара представил и парламент Парижа, игравший в те времена роль светского суда. В конце-концов, епископ Жан Жоффруа вернулся из Рима, ознакомился с делом, отказал в санкциях на пытку арестованных, обязал инквизитора выпустить их из тюрьмы и потребовал закрыть дело. Хотя инквизитор и не подчинялся напрямую епископу, ему пришлось уступить энергичному давлению местной церковной власти. Остается добавить, что Жан Жоффруа призвал горожан молиться за души казненных 9 мая 1460 г., что было равносильно полной реабилитации жертв инквизиции.
Вообще, деятельность инквизиционных трибуналов была отнюдь не столь кровавой, как это может показаться по прочтении разного рода “разоблачительной” литературы. Например, во всей юго-западной Германии в период 1400-1560 гг. инквизиторами были казнены всего 88 человек. Эта цифра в десятки раз меньше числа смертных приговоров, вынесенных светскими судами.
Этот тезис прекрасно иллюстрируют обстоятельства жизни известного инквизитора Генриха Инститориса, одного из авторов “Молота ведьм”. В 1484 г. в г. Равенсбруке он расследовал дело по обвинению 8 женщин в поклонении дьяволу ; 6 из них были оправданы и вышли на свободу, 2 – были казнены. В 1485 г. в г. Инсбрук, на территории нынешней Австрии, Инститорис рассматривал обвинения против большой группы лиц ( 48 женщин и 2 мужчин ) в богохульстве и занятии различного рода магией. Все, попавшие в местный инквизиционный трибунал, были оправданы и вышли на свободу. Примечательно, что некоторым из этих людей “урок не пошел впрок” и они продолжили разного рода предосудительные выходки, навлекшие на них новые подозрения. Из-за этого в последующем 7 из отпущенных женщин вновь были арестованы. Как пример особой жестокости Инститориса иногда приводят “дело Констанцких ведьм”, в ходе многолетнего рассмотрения которого были осуждены 48 женщин. Генрих Инститорис, выражаясь современным языком, был разъезжим инквизитором-инструктором, и действительно связан с этим расследованием, проводившемся в швейцарской Констанце в 1482-86 гг. Нельзя не признать, что 48 женщин, казненных за 48 месяцев – это, конечно, очень много, хотя масштаб этих жертв не идет ни в какое сравнение ни с “красным террором” атеистов в 1918-21 гг., ни с робеспьеровской “чумой”.
Но говоря о деле “констанцских ведьм” следует обратить внимание на один весьма важный аспект, который не следует упускать из вида при рассмотрении всех приговоров, связанных с обвинениями в колдовстве. Одним из важнейших пунктов обвинения, получившим достоверное подтверждение в ходе проверки, были занятия арестованных любовной магией и операциями по изгнанию у беременных женщин плода. Аборты в те времена, впрочем, как и “привороты” и “остуды”, осуществлялись с использованием очень опасных ядов ( как алкалоидов, так и минеральных ). В числе таковых можно назвать экстаркты белладонны, болиголова, мака, руты, белены, молочая, “красный” мышьяк ( реальгар ), мышьяковистую кислоту, производные свинца ( окись и карбонад, известный как свинцовые белила ) и пр. Эти все серьезные яды пришли к нам из раннего средневековья и то, что они в свое время находили широкое применение не подлежит сомнению. Положа руку на сердце следует признать, что большинство “констанцских ведьм” следовало бы казнить за банальную травлю людей и безо всякой инквизиции.
Данное обстоятельство очень часто упускается из виду “прогрессивными антиклерикальными исследователями”. Между тем, многие магические ритуалы ( прежде всего, связанные с наложением лигатуры ) наносили отнюдь не мифический вред здоровью, поскольку основывались на использовании очень сильных и эффективных ядов. И большинство колдуний следует с полным правом называть отравительницами.
Необходимо уточнить, что описанный выше порядок формирования инквизиционных трибуналов – из горожан и нищенствующих монахов – хотя и был общим для католических территорий, имел все же одно исключение. Для Арагонского королевства Папа Римский Урбан Четвертый в своем бреве ( указе ) от 1257 г. постановил : “В Арагоне не бу- дет иных инквизиторов, кроме доминиканских монахов-проповедников”. Впоследствии эта норма была воспринята и испанской инквизицией, появившейся более чем двумя столетиями позже.
Данное положение диктовалось вполне очевидными практическими соображениями : на территории Пиренейского полуострова проживало значительное количество арабов и евреев. В силу того, что некоторые из них переходили в христианство, существовала реальная угроза того, что инородцы смогут просочиться в инквизиционные структуры. Фактически бреве Урбана Четвертого было призвано упорядочить кадровую политику инквизиции.
Любопытным фрагментом истории арагонской инквизиции можно считать открытые диспуты ее членов с раввинами по различным теологическим вопросам. 20 июля 1263 г. такой диспут произошел в присутствии арагонского короля Хаиме Первого ; католическую веру защищал инквизитор Пабло Кристиано, а иудейскую – широко известный на Пиренеях раввин Моисей. Несколько позже – 12 апреля 1265 г. – тот же самый инквизитор в присутствии епископов и профессоров испанских университетов дискутировал с другим раввином. Тот факт, что члену трибунала доверили защищать догматы католицизма в открытой полемике, свидетельствует о признании его высокой образованности и незаурядных ораторских способностях.
Иудейских раввинов беспокоил вопрос о том, не станут ли они после диспутов жертвами инквизиции ? Арагонский король гарантировал им неприкосновенность, причем в своем ответе пояснил, что инквизиция борется с искажениями католической веры, но отнюдь не преследует иноверцев. Кстати, этот тезис ( обычно замалчиваемый врагами католицизма и “разоблачителями” инквизиции ) получал в дальнейшем разнообразные подтверждения. Можно, например, напомнить об указе испанского короля Карла Пятого от 15 октября 1538 г., которым все американские индейцы выводились из-под юрисдикции инквизиционных трибуналов в Америке. Даже принявших христианство индейцев инквизиторы не должны были судить, т. к. новообращенные еще не успели “укрепиться в Вере”.
Безусловный исторический интерес представляет отношение “Службы святого следствия” к такому неординарному явлению как колдовство. Интерес этот тем более оправдан, что история средневековой Европы дала массу примеров жесточайших гонений на людей, обвиненных в сношениях с нечистой силой. Атеистическая пропаганда традиционно связывает такого рода репрессии с деятельностью инквизиционных трибуналов.
Однако, история гонений на ведьм не столь однозначна, как кажется многим нашим современникам. Имеет смысл восстановить порядок формирования нормативной базы, которой руководствовались инквизиторы при обсуждении вопросов, связанных с обвинениями в колдовстве. Сразу подчеркнем, что приведенный ниже список не претендует на всеобъемлющую полноту освещения этого весьма сложного вопроса, а решает лишь задачу восстановления общей хронологии связанных с ним событий. Итак :
– В 1258 и 1260 гг. Папа Римский Александр Четвертый в буллах, адресованных орденам доминиканцев и францисканцев, предупредил о необходимости различать несхожие между собой разновидности колдовства : а) колдовство как предрассудок и мошенничество и б) колдовство как ересь, т. е. искажение католической догмы и ритуала ;
– В 1437 г. Папа Римский Евгений Четвертый издал буллу, адресованную инквизиционным трибуналам, в которой квалифицировал колдовство как разновидность ереси ;
– В 1478 г. Папа Римский Сикст Четвертый отнес к ереси “черную” магию;
– В 1500 г. Папа Римский Александр Шестой в своей булле впервые упомянул о реальности перемещений по воздуху ведьм и колдунов и допустил реальность “шабаша”.
Следует признать, что до 16-го столетия гонения на колдунов и ведьм носили достаточно ограниченный характер, и как правило “колдовские процессы” в явной форме были связаны с обвинениями в попытках отравления. Классическими примерами ранних “колдовских судов” могут быть расследования в отношении князя Ульмского ( в 1308 г. в Париже ) и епископа Кагорского Гуго Жеро ( в 1317 г. в Авиньоне ). В первом случае обвиняемый пытался путем колдовства и отравления избавиться от опостылевшей супруги, что в конечном счете привело любовницу князя и колдунью, готовившую яд, на костер инквизиции. Во втором случае осужденный епископ предпринял попытку умерщвления посредством колдовства Папы Римского Иоанна Двадцать Второго и некоторых лиц из его окружения. Кстати, процесс Гуго Жеро был не инквизиционным ; епископа судила коллегия кардиналов. В обоих случаях, как и во многих других “колдовских процессах” того времени, обвинение выглядит достаточно обоснованным. Если бы в наше время кто-то вздумал повторять подобные эксперименты, то такого “колдуна” тоже отправили бы за решетку.
Говоря о судах над колдунами, следует подчеркнуть, что людей, занимавшихся черной магией и т. п. премудростями, в Средние века было действительно очень много. Об этом можно судить по некоторым косвенным признакам. Например, сохранилось донесение парижского прево, датированное 1404 г., в котором тот сообщал королю о том, что неизвестные лица систематически похищают с виселиц тела повешенных преступников и раскапывают могилы мертворожденных детей. Части тел повешенных ( пальцы, череп ) служили важными магическими атрибутами, останки же некрещенных детей шли на приготовление различных магических эликсиров. Тот факт, что за трупами висельников и мертворожденых шла настоящая охота, позволяет предположить, что в средневековой Европе на такой “товар” существовал спрос. Кроме того, уже в новейшее время при строительных работах в средневековых зданиях было сделано большое количество находок магических амулетов и домашних “оберегов”, что свидетельствует о значительном распространении колдовских предрассудков в христианских государствах. Известно, что подобные находки коллекционировали Виктор Гюго и Артур Конан-Дойль. Тема эта довольна интересна и необычна, но поскольку она выходит за рамки очерка, подробнее останавливаться на ней не будем ( всем заинтересовавшимся рекомендуем прочесть книгу Дж. Л. Киттреджа “Колдовство в Средние века”, изданной недавно в русском переводе издательством “Азбука-классика” )
До 1500 г. почти нет судебных процессов с обвинениями в перевоплощении в животных, полетах на шабах, сексуальных сношениях с дъяволом. Апофеоз колдовской истерии пришелся именно на 16-й век, т. е. на то время, когда сам Папа Римский признал, что перевопощения и полеты возможны и лежат отнюдь не в области иллюзий, а католические теологи развили теорию о реальности “инкубов”, “суккубов”, волкодлаков, шабашей, левитации и т. п. Именно тогда костры с ведьмами и колдунами запылали по всей Европе, вернее, почти по всей Европе. Это историческая правда, с которой не нужно спорить. Следует лишь уточнить : какова роль инквизиции в этих мрачных процессах ?
Ответ не так очевиден, как кажется на первый взгляд. Колдовской истерии вовсе не было в Испании, где в 16-м столетии инквизиция переживала свой расцвет. Кстати, в те времена в испанских университетах открыто преподавались нумерология и астрология – самые что ни на есть магические науки. Генри Ли, историк истово ненавидевший инквизицию, с явным разочарованием констатировал, что в период 1575-1610 гг. доля “колдовских” расследований в инквизиционном трибунале крупного испанского города Толедо, к примеру, не превысила … 1,5 %.
Вообще, испанская монархия 16-го и 17-го столетий с полным правом может быть названа самой просвещенной в Европе. В те годы в Испании творили драматурги, вошедшие в золотой фонд мировой классики ( Лопе Феликс де Вега Карпио, Хуан Руис де Аларкон, Тирсо де Молина, бывший, кстати, монахом и пр. ), замечательные художники ( Антонио Моро, Эль Греко, Алонсо Санчес Коэльо и пр. ) и архитекторы. Великий Тициан неоднократно приглашался ко дворам Карла Пятого и Филиппа Второго.
В целом же испанская инквизиция – единственная, подчинявшаяся не напрямую Папе Римскому, а местному Монарху !- не проявляла особой настойчивости в деле преследования колдовства, которое в Испании по традиции рассматривалось теологами как суеверие и способ обмана легковерных. Поэтому испанская инквизиция преследовала истинных еретиков – последователей Лютера и Кальвина, стремившихся расколоть католический лагерь – и случаями колдовства занималась обычно тогда, когда были основания подозревать отравления людей.
Зато ведьм и колдунов методично преследовали в Англии. По самым скромным подсчетам, за 2,5 столетия там было казнено не менее 1 тыс. колдуний. Остается добавить, что инквизиции на берегах туманного Альбиона не было, а в первой половине 16-го столетия, в годы царствования Генриха Восьмого, местная церковь и вовсе отпала от Ватикана, что ничуть не ослабило энергии охотников на ведьм. Чего только стоит знаменитый закон 1542 г., который осуждал колдунов на смерть, конфискацию движимого и недвижимого имущества, земель и всего состояния, с лишением права убежища в храме и церковного погребения. Нормы этого закона во многом оказались более строги требований аналогичных католических правил того времени ! Еще раз подчеркнем : закон 1542 г. принимался в условиях полной автономии от Ватикана.
Так при чем тут инквизиция ?! Вера-то в колдовство была всеобщей.
В католических землях мрачные рекорды в деле искоренения колдовства поставили князь-епископ Готфрид Иоганн Георг Второй Фукс фон Дорнхейм, казнивший в Бамберге в период 1623-33 гг. более 600 чел., и его двоюродный брат князь-епископ Филипп Адольф фон Эренберг, сжегший в Вюрцбурге в 1623-31 гг. более 900 чел. Ни тот, ни другой не были инквизиторами ; приговоры, отправлявшие людей на костры, штамповали епископальные суды.
Совершенно неправильно, исторически несправедливо обвинять в этих репрессиях инквизиторов.
Разумеется, у определенной доли читателей возникнет скепсис в отношении прочитанного. Они даже могут заподозрить автора в стремлении обелить инквизицию. На самом же деле автор ( ни в коей мере не являющийся католиком ) полагает, что инквизиция вовсе не нуждается в обелении : единственное, чего требует ее история – правды.
Прежде всего, над этим немало потрудились протестанты, являющиеся и поныне закоренелыми врагами католицизма. На совести протестантских проповедников и законоучителей чудовищные преступления против человечности, такие, перед которыми бледнеют все огрехи инквизиции. Самое массовое в мировой истории сожжение живых людей совершили отнюдь не католики, а именно протестанты : произошло это в 1589 г. в немецком г. Кведлинбург, Саксония. Тогда были сожжены 133 человека. Сожженных могло бы быть больше, но в последнюю минуту палач упросил судей даровать жизнь трем молоденьким “ведьмам”. Как тут не вспомнить Монтеня : “Сожжение несогласного с тобой живого человека слишком большая плата за собственную гордыню”. Впрочем, как видно из нашего исторического экскурса, протестанты так не считали.
Протестанты, сами немало пострадавшие от преследований инквизиции, создавали суды, во многом аналогичные “Службе святого следствия”, с той лишь только разницей, что действовали они куда своевольнее и вульгарнее. Имеет смысл напомнить об истории замечательного “консисториума”, учрежденного в Женеве Кальвином и о том произволе, с каким судил своих врагов этот прославившийся еретик. В 1547 г. консисториум отправил в костер Жана Гюйе, а в 1553 г. Кальвин лично добился сожжения заживо испанца Михаила Серведе. Последний был известен своими антикатолическими памфлетами, после издания которых он был вынужден покинуть родину, опасаясь преследования “Службы святого следствия”. Многие швейцарские протестанты заступались за Серведе перед Кальвином, но великий законоучитель продемонстрировал воистину протестантскую твердость духа ! Оказалось, что братья-единомышленники страшнее инквизиции, только романтичный идеалист Серведе это понял слишком поздно.
Можно привести и другие фантасмогорические истории. Чего только стоит, например, расправа лютеран над саксонским канцлером Крелем, своим единомышленником, имевшая место в 1586 г. !
Протестантские историки очень не любят вспоминать и о том большом вкладе, который внесли их теологи в общеевропейскую “охоту на ведьм”. Имеет смысл напомнить о немалых заслугах в этом деле знаменитого в свое время юриста-демонолога Бенедикта Карпцова ( 1595-1666 гг. ). По подсчетам его восторженных учеников профессор многих германских университетов отправил на костер около 20 тыс. человек, обвиненных при его участии в сношениях с нечистой силой ! Глубокомысленная книга этого протестантского юриста под нейтральным названием “Об уголовных законах”, посвященная науке разоблачения ведьм и колдунов, только за первые 90 лет с момента первого издания ( т. е. с 1631 г.) была издана бОльшим тиражем, чем “Молот ведьм” за все предшествующие столетия !
Однако, мы здесь мы наблюдаем удивительный парадокс : “Молот ведьм” ныне широко известен, выложен на всех языках в интернете, цитируется врагами католицизма к месту и не к месту, а вот юридические изыски Бенедикта Карпцова замалчиваются. Странная, весьма избирательная скромность присуща протестантским врагам Ватикана и инквизиции, не правда ли ?
< Сегодняшний день ордена доминиканцев.Шествие доминиканских монахов в Оксфорде (!) . Взято с доминиканского ресурса http://godzdogz.op.org/
Протестантские писатели очень сильно исказили и прямо извратили историю инквизиции. Писатели атеистической закваски в этом их полностью поддержали ; учитель, так сказать, нашел благодарного ученика. Как формировался миф о “зверствах инквизиции” хорошо можно понять на примере 3-томного исследования Этьена Леона де Ламот-Ланьона “История инквизиции во Франции”, изданного в 1829 г. Автор более чем 1000-страничного опуса проникновенно рассказал о том, что в середине 14-го столетия в Тулузе и Каркассоне было проведено более 1 тыс. процессов над ведьмами и более 600 из них окончились вынесением смертных приговоров. Пугающая статистика де Ламот-Ланьона была неоднократно повторена и растиражирована прогрессивными писателями. Их мало интересовало то обстоятельство, что в середине 14-го столетия инквизиция Тулузы не выносила упомянутых приговоров. Некоторые события, о которых упоминал де Ламот-Ланьон, имели место в реальности, но автор произвольно их сдвинул почти на 1,5 столетия ! Эта книга вошла в историю как одна из самых беспардонных мистификаций, воистину достойная пера Геббельса.
Именно такими приемами формировался пугающий образ инквизиции. Помимо этого, большое значение имела и недостаточная информированность современников, не имевших возможности попасть в архивы и ознакомиться с подлинным делопроизводством по тем или иным расследованиям. Этот тезис прекрасно иллюстрируется примером историка Реджинальда Скотта, который в 1582 г. написал, что по делу “сент-осайдских ведьм” были казнены 17 или 18 женщин. Вплоть до 20 века эта цифра безоговорочно принималась на веру. Однако, когда были подняты подлинные материалы этого расследования выяснилось, что на самом деле были повешены только 2 колдуньи.
Советские историки-атеисты, с присущей красному агитпропу беспардонностью, развили тезис о “зверствах инквизиции” и “палачах в сутанах” просто-таки до параноидальных масштабов. Ярким образчиком отечественных “разоблачителей” является И. Р. Григулевич, без цитирования писаний которого не обходится почти ни одно обсуждение истории инквизиции в русскоязычной части интернета. Замечательный чекист-нелегал, действовавший более двух десятилетий под псевдонимом “Макс”, Григулевич внес немалую лепту в раздувание пожара мировой революции. Он участвовал в операциях НКВД по ликвидации Л. Троцкого в Мексике, А. Нина в Испании, был инициатором операции по уничтожению И. Броз Тито в послевоенные годы ( теракт не был осуществлен ). Не оспаривая высокого личного мужества агентов НКВД-МГБ в период Второй мировой войны и в последующие годы, все же следует иметь в виду идеологическую заданность всего, чем они занимались, в том числе, разумеется, и их литературного труда. Вряд ли стоит особо подчеркивать, что Григулевич не только не имел исторического образования, но и вообще не закончил школы. Можно привести громадное количество ляпов, допущенных им на страницах собственных книг ( чего только стоит упоминание о якобы содранной инквизиторами с живота Великого магистра тамплиеров Ж. де Молэ коже ; на самом деле главу тамплиеров, как и его помощников, вообще не пытали ! ). Но тратить время на перечисление и опровержение “перлов” И. Р. Григулевича по меньшей мере непродуктивно, а кроме того, просто неинтересно. Пусть прах великого писателя-мифотворца и разведчика-нелегала в одном лице с миром покоится в стене Донского монастыря !
Созданная Ватиканом “Служба святого следствия” была ничуть не хуже, а во многом даже лучше своего грубого и строгого века. Во всяком случае история инквизиции являет примеры строгого и взыскательного контроля за деятельностью трибуналов со стороны ватиканских престолоблюстите- лей. На самой заре инквизиции один из ее создателей, Роберт Бугр ( также известный как “Болгарин” ), создававший инквизиционные трибуналы на севере Франции, был отстранен от дел и заключен в тюрьму, где в 1236 г. и скончался. Есть и другие, весьма красноречивые, примеры наказаний инквизиторов за неправомерные действия.
Так, в 1573 г. инквизиционный трибунал Валенсии казнил некоего гомосексуалиста Луиса Лопеса. В принципе, сексуальные преступники и извращенцы не подлежали суду инквизиции, поскольку их деяния, хотя и осуждались церковью, не содержали признаков преступлений против веры. Инквизитор Матео Юэт, виновный в осуждении гомосексуалиста, сам попал под суд и был осужден к казни через повешение. Юэт подал аппеляцию на имя Папы Римского, доказывая, что хотя и действовал пристрастно, но все же вполне в духе постановлений Святейшего престола. Результат аппеляции оказался совсем не тем, на который рассчитывал инквизитор. По приказу папы Римского Великий инквизитор Испании провел новое рассмотрение дела Матео Юэта, в результате чего последний был осужден к сожжению на костре. Приговор был приведен в исполнение 18 февраля 1574 г.
Кстати, один из излюбленных тезисов хулителей инквизиции заключается в том, что все в работе “службы святого следствия” было формальным : и адвокаты, дескать, никого не защищали, и аппеляции никто не рассматривал. Вот как раз пример предметного рассмотрения аппеляции. Как говорится, не в бровь, а в глаз…
Нет никаких оснований изображать инквизиторов этакими извергами рода человеческого, разе что кровь своих жертв не пившими сырой. На самом деле в инквизиционных трибуналах доминиканские монахи демонстрировали достаточно вдумчивый и взвешенный подход к показаниям обвиняемых и свидетелей. Процедура опроса и проверки прикосновенных к делу лиц, хотя и казалась весьма бюрократичной для своего времени, позволяла вскрывать оговоры невинных лиц и снижать угрозу неправомерных осуждений.
Весьма показательна в этом отношении история Фернандо дель Кастильо, профессора богословия университета в Гранаде, доминиканского монаха, оклеветанного тремя еретиками-протестантами. Кастильо попал под инквизиционное расследование, одно время содержался под стражей, но пытке не подвергался и в конце-концов очистился от всех подозрений в свой адрес. Он был освобожден, прожил после этого долгую жизнь и даже стал духовником испанского короля Филиппа Второго. Скончался Фернандо дель Кастильо 29 марта 1593 г.
И примеров такого рода достаточно много. Нет никаких оснований считать, будто инквизиторы, получив донос, спешили затащить на дыбу оговоренного и под пыткой вырывали у него показания, не имевшие к реальности ни малейшего отношения.
Разумеется, сказанное выше не означает, будто инквизиторы вовсе никого не пытали. В секретных инквизиционных тюрьмах существовали застенки, которые довольно активно использовались по своему прямому назначению. Но не следует нам, жителям 21 столетия, подходить со своим аршином к оценке того как судили в Средние века. Наши критерии справедливого правосудия слишком далеки от обычаев того времени. Напомним, что светское правосудие тех мрачных времён опиралось с современной точки зрения на прямо-таки иррациональные представления.
Например, нормальным следственным приемом средневекового сыска являлось предъявление подозреваемому трупа его предполагаемой жертвы : если у подозреваемого открывалось кровотечение, скажем, из носа или он начинал биться в эпилептическом припадке, то это считалось равноценным его сознанию в убийстве. На такого рода “уликах” можно было строить обвинение в суде.
Можно вспомнить о знаменитом “купании ведьм”, когда подозреваемого, связанного определенным образом ( большие пальцы рук и ног связывались между собой и притягивались к пояснице, из-за чего человек оказывался как бы сидящим с подогнутыми ногами ) помещали в водоем с холодной водой глубиной не менее 3,5 метров. Если подозреваемый тонул – он очищался от обвинений в свой адрес, если нет – его признавали повинным в сношениях с нечистой силой. Результаты такого рода “следственного эксперимента”, в зависимости от их исхода, принимались как достоверное подтверждение тезисов обвинения либо защиты в светском суде. На уже упоминавшемся в этом очерке Латеранском соборе 1215 г. священникам было запрещено благословлять как веревку для связывания подозреваемого, так и всех участников этой, весьма распространенной в Европе, процедуры. Ведьм “купали” вплоть до 17-го столетия по всей Европе, от Трансильвании до Ирландии. Особо подчеркнем : “купание ведьм” не было инквизиционным приемом и никогда и нигде не использовалось “Службой святого следствия”.
Правосознание жителей Средневековой Европы очень сильно отличалось от современного и потому совершенно неверно подходить к оценке применяемых инквизицией следственных приемов с позициий современных представлений о гуманизме и законности. Как это нет покажется удивительным, но “Служба святого следствия” была, пожалуй, наиболее цивилизованным ( в современном понимании этого слова ) правовым институтом того времени.
Наши современники, немало удивятся, когда узнают, что на инквизиционные трибуналы пострадавшие от их действий лица подавали порой в светские суды. Между тем, такого рода иски имели место. Например, в 1508 г. женщина, побывавшая под пыткой в инквизиционном трибунале г. Ульма и полностью оправданная, обратилась в городской суд с требованием обязать инквизиторов выплатить ей 2 тыс. гульденов компенсации за страдания. А уже в 17-м столетии Педро Понсе де Леон, сын графа Байлена, опротестовал конфискацию имущества отца, казненного во время “великого аутодафе” 24 сентября 1559 г. в Севилье. Есть и другие примеры такого рода.
Восприятие прошлого нашими современниками весьма политизировано и полно разного рода штампов. Очистившись в своей время от многих идеологических клише, внушенных агитпропом КПСС, мы некоторые из этих штампов все же сохранили. “Форум” нашего сайта зримо демонстрирует, как современный человек теряет всякую ориентацию, едва только речь заходит, скажем, о нравственной оценке уничтоженного конкистадорами вероучения майя. Происходит это как раз вследствие заштампованности мозгов. Возможно, настоящий очерк подтолкнет интерисующихся историей к самостоятельному изучению такого навязчивого и распространенного штампа, как “зверства инквизиции”