Штиль
Шизотерия. Она наступает. Распространяется по миру, захватывая мозги людей, пережевывая, а затем выплевывая. Все чаще и чаще можно услышать слова из этого дивного лексикона, они постепенно входят в науку и литературу, в разговорную речь, вряд ли обогащая ее:
– Кармометр – прибор для измерения величины кармы и направления ее вектора. Различают кармометр для измерения постоянной кармы и для переменной кармы, а также для чужой и своей.
– «Своими разгоряченными чакрами она почувствовала его возбужденное казуальное тело» – встретилось в художественной(очевидно чересчур художественной) литературе.
– Астрал, Астрал, как слышишь? – вопрошал медиум. – cksie nt,z jnkbxyj. – отвечал он сам себе. – Они нас слышат, но у них очевидно проблемы с раскладкой, неверно выбран язык. – пояснял медиум зрителям. – Бывает время от времени. Быть медиумом – совсем не так легко, как кажется. Бывает, что вместо Юникода пустят ASCII – тогда вообще атас! Или отправят чистый двоичный код – тогда мучайся, расшифровуй, что тебе хотели сказать! А потом может оказаться, что это всего лишь была дата очередного конца света. Поди, пойми их, духов этих!
– Я осознаю свои сны! – говорил юный мальчик-индиго журналистам на интервью. – И в чем это проявляется? – спросили акулы пера. – Когда я ложусь спать в девять вечера, то делаю это с полным осознанием этого факта и пониманием бессмысленности любого сопротивления родителям.
– На любом человеческом теле множество отверстий самого разного радиуса и назначения. – учил гуру по Тантре.
– Сегодня я смог повторить свою мантру двести тридцать тысяч раз! Завтра я поставлю рекорд – я повторю ее триста тысяч раз! – А можно вопрос? Как звучит ваша мантра? – Это большой секрет, но из почтения к вам я раскрою его! Моя мантра звучит так: «Ыы».
– Во время очередного занятия йогой я наконец-то смог поцеловать свой зад! За это абсолютный разум наградил меня приятным и долгим отдыхом в больнице. Но ничего, когда я выйду – то попытаюсь поцеловать свой затылок! Это возможно, я знаю – во время медитации абсолютный разум показал, как именно это нужно делать. Как же я хочу вновь заслужить его высокую награду! Наверняка его щедрость будет простираться дальше, чем несколько месяцев неподвижного лежания в больничной койке! Намного дальше!
***
Их было трое товарищей, они повсюду тащились втроем, куда бы не пошли. Правда, список мест, посещаемых ими регулярно, не был очень длинным: кладбище, кладбище и кладбище. И еще одно кладбище за городом.
Слева всегда шел молодой парень по имени Люмис, матерый эзотерик, который был одет в широкие разноцветные тряпки и носил с собой верный маятник – тяжелый стальной прут, которым можно было в случае чего защититься от бандитов и зомби. Но Люмису не везло на зомби или бандитов, хотя расквашенное состояние носа для него было нормальным – он постоянно везде ударялся, поскальзывался, падал, да и вообще бедняге ни в чем не везло. Он жил в подвале рядом с втихаря захороненными радиоактивными отходами, подрабатывал на стройках, при помощи верного маятника находя потерянные инструменты, бетонные блоки и краны. Будучи не всегда успешным, он часто получал по лицевой части морды от грубых строителей.
Но так или иначе, с каждым днем Люмис становился все более духовно развитым и вообще продвинутым, его возможности росли пропорционально сыпавшемся на него неудачам, и с каждым днем Люмис все глубже и сильнее осознавал Истину. Ни одного дня не обходилось без мощных духовных прозрений и прослушиваний(он хотел петь в церковном хоре), а также проклятий и проблем.
По центру шла девчонка непонятного возраста, одетая в черную кожаную куртку «косуху», черные джинсы и огромные черные калоши, которые явно были велики на нее. На руках у нее висели огромные стальные браслеты, которые постоянно спадали с нее из-за того, что тоже были велики. На черных джинсах также висело несколько килограмм железа, которое у нее никак не получалось сдать на металлолом. Она уже давно забыла свое имя, а окружающие звали ее по придуманному ей самой прозвищу – Блэк Дарка. Или Дарк Блэчка – как кому нравилось.
Она была готкой, и обожала все черное настолько сильно, что перекрасила себе в черный цвет кожу и даже белки глаз, после чего почти перестала различать окружающий мир. Правда, у нее был свой собственный внутренний мир, не менее богатый на депрессии и мрак, а потому она предпочитала жить в нем.
Для того, чтобы сохранить черный цвет кожи, она уже несколько лет как перестала мыться, а потому в ее присутствии теряли сознание почти все мужчины вокруг, что служило лишним подтверждением сногсшибательности ее внешнего вида. Женщины были более выносливы, они держались на ногах, хотя и теряли четкость мышления, которая, правда, и так никогда не была им присуща – вместо этого у них на вооружении стояла знаменитая женская логика.
И справа шел вечный молчун-сатанист, весь также в черном, только на шее у него висела огромная железная тридцатитрехкилограммовая пятиугольная звезда, направленная в землю.(читатель, реши простую задачку – если пять углов весят тридцать три килограмма триста грамм, то сколько весит десятая часть одного угла? То-то и оно!)
Молчун таскал на шее свою звезду за собой повсюду, куда только не ходил. А Молчуном его прозвали за то, что он почти все время молчал, и использовал всего одно словосочетание, если его можно так назвать. Каждый раз, когда он испытывал бурю эмоций, он говорил «Аццкий сотона!», что выражало все, что накипело на его белоснежной и светоносной(истинно люциферской) душе. Других слов он не знал или не использовал, но эти два выручали его в совершенно любой ситуации.
Итак, все началось с того, что они втроем бродили по вечернему городу, когда Даркая Блэчка вдруг обнаружила потерю очередного браслета:
– Он потерялся! – воскликнула она. Звук, достигнув Люмиса, сбил его с ног, и он больно ударился об железную звезду Молчуна.
– Аццкий сотона! – многозначительно изрек тот, и маленький камушек, незнамо откуда взявшись, легонько задел его мохнатую голову.
– Его несложно найти. – заявил Люмис, поднявшись с колен и отряхнувшись от грязи и пыли. – Мой чудо-маятник поможет нам в этом!
Взяв стальной прут в обе руки, он начал до посинения крутить его в разные стороны. Когда наступило посинение(по другим источникам – просветление), он двинулся в один из рядом находящихся двориков.
– Мои биоэнергетические способности четко говорят мне, что браслет находится там! – воскликнул шизотерик(эзотерик, проще говоря).
– Странно, мы же никогда там не были. – засомневалась Дарчка Блэка.
– Никогда не сомневайся в моих многочисленных талантах! – заявил Люмис, твердой походкой направляясь в дворик, вытянув стальной прут перед собой.
– Чем ближе я подхожу к цели, тем сильнее маятник тянет меня и кружиться, и тем быстрее растет моя уверенность в том, что мы на правильном пути! – говорил он, пересекая двор и подходя к небольшому кирпичному дому, на хлипкой деревянной двери которого было большими буквами написано: «Не влезай – убьет!».
– Мой браслет там? – недоверчиво спросила Блэкариня Даренко.
– Маятник показывает, что да. – сказал Люмис, в то время как его стальной прут медленно вращался из стороны в сторону, и по мере приближения к двери его скорость действительно постепенно росла.
– Дай! – Даркиния Блэкир выхватила у Люмиса железный стержень и уверенно двинулась вперед. Ее плохое зрение и необразованность позволила ей благополучно не заметить надпись, а снятый ворами металла замок – войти внутрь.
– Аццкий сотона! – воскликнул Молчун, глядя на все это, и длинный красный кирпич, непонятно откуда появившийся, попал по его голове. Она закружилась, но Молчун сохранил равновесие и не упал.
Внутри было темно, но Блэкерка Дарка различила перед собой какие-то провода и мотки проволоки. Это был обычный трансформатор, с которого воры металла сняли крышку, и теперь он предстал перед готкой полностью обнаженным.
– Где здесь мой браслет? – закричала девчонка, дергая руками провода и проволоку, пытаясь нащупать что-то хоть отдаленно похожее на свою потерянную вещь. Но ничего похожего она найти не удавалось. Тогда в приступе злости Даркик Блэкерик с размаху ударила стальной палкой по проводам. Затем повторила процедуру снова и снова, не зная, что от верной смерти ее спасают лишь резиновые калоши на ногах, которые являются изолятором. Устав и подчинившись своей тяжкой судьбе, она, разочарованная, вышла наружу.
В результате этих действий во всем районе вырубился свет, но это особо не заботило бездельников. На небе, хоть и закрытая густыми тучами, висела полная луна, и наших героев, естественно, потянуло на кладбище.
Пройдя несколько кварталов и отойдя от дорог достаточно далеко, в кромешной темноте Люмис увидел перед собой крест и могилы. Они с Молчуном присели на лавочке рядом, а полуслепая Блэкиня Дарка присела на другой лавочке, которую еле-еле нащупала в темноте. Эта лавочка легонько колебалась под ней, но готка не обращала на это ни малейшего внимания.
Глядя на крест рядом и на стройные ряды насыпных могил вдали, она, очарованная всей этой красотой, лишь смогла вымолвить:
– Кааак готично! – и затянула свою любимую песню про то, какая паршивая жизнь, как она всех ненавидит и какие все вокруг сволочи. Справедливо говоря, нужно сказать, что голоса у нее не было никакого, если только хриплый обкуренный воплемет можно считать голосом.
Но все хорошее быстро кончается – район посадили на резервную линию электроснабжения, и когда в окнах загорелся свет, а на улицах – фонари, то удивлению троицы не было предела.
– Аццкий сотона! – лишь вымолвил Молчун, и тут же на него сверху упало тяжелое фортепиано.
Дарк Блэчка, оказывается, медленно каталась на качелях, крест оказался кривым деревом, маленькие насыпные могилы при свете оказались наполовину зарытыми в землю камерами. А находились, они, правильно – на детской площадке.
