Author: admin

Автор текста – Дмитрий Намычкин

(С некоторыми сокращениями)

Большая часть фотографий добавлены  отсюда

Я хочу видеть, все остальное не важно. В этом вся моя жизнь. Я хочу видеть”,  – Лени Рифеншталь, сентябрь, 1992 г.

Она родилась в августе, умерла в сентябре и прожила сто один год…

Лени Рифеншталь – одна из самых неоднозначных и загадочных фигур ХХ века… Она стремилась объять необъятное и становилась то жертвой, то победительницей. Ей приписывали романы, которых, возможно и не было. Ей покровительствовал Гитлер.

Годы спустя в одном из интервью она скажет, что повстречай она Адольфа сегодня, заколола бы его собственной рукой, но с болью утраты, как если бы стала убийцей собственного сына. Но детей у Лени не было, как она могла сравнивать? Всю жизнь она отрицала свою причастность к фашизму. «Все, что я делала, я делала ради искусства», – говорила она.

Женщина железной воли и абсолютного таланта, первая среди равных, последняя среди ровесников…

Победить судьбу

О Лени Рифеншталь писали: «Останься она только танцовщицей, – и слава ее, верно, могла бы соперничать со славой великолепных Мари Вигман или Грет Палукки.

Продолжи путь киноактрисы, на чем настаивали Йозеф фон Штернберг и другие режиссеры, – и ей было бы по силам затмить саму Марлен Дитрих… Не свяжись она так близко и так фатально с фюрером и не прервись из-за этого ее блестящая карьера кинодокументалиста, – и «школа Рифеншталь» могла бы конкурировать со «школой Эйзенштейна»…

 Сосредоточься она исключительно на подводных съемках, – и имя ее, как и имя Кусто, в равной степени служило бы символом движения за сохранение живой природы. Будь она только мастером фотографии, пионером этнографических фотоэкспедиций, – и ее ждали бы бесчисленные гран-при на всемирных выставках».

Я видел ее живьем (во что теперь самому трудно поверить), в Санкт–Петербурге, летом 2001 года, в канун 60-летия со дня начала войны. Вероятность того, что она когда-нибудь посетит Россию, не превышала вероятностей падения тунгусского метеорита или столкновения Титаника с айсбергом, но, как и в двух предыдущих случаях, это произошло. Вероятность того, что она окажется от меня на расстоянии вытянутой руки – исключалась полностью. Но и это произошло. Хотя 99- летняя дама могла позволить себе отказаться от визита, чтобы поберечь силы. Она только успела подлечиться после авиакатастрофы. Летела на вертолете в Судан. Что-то не сработало. У вертолета отломилась лопасть, машина рухнула на землю с высоты 15 метров…

Приземлились, можно сказать, удачно. Ушибы, переломы ребер – могли бы напугать и молодую женщину, но только не Лени. Да она сама во время съемок в ледниках Гренландии научилась управлять самолетом и сажала его на настоящий айсберг. Ребра – это такой пустяк!

И вот она в Ленинграде, о котором, практически ничего не знает, кроме того, что город из-за проклятых фашистов пережил блокаду. Несмотря на все оговорки организаторов фестиваля «Послание к человеку», в рамках которого был запланирован показ фильмов «Триумф воли» и «Олимпия», питерская общественность взорвалась. В газетах появились заголовки «Триумф беспамятства», «Подруга Гитлера». Правительство города, опасаясь провокаций со стороны профашистских групп, было вынуждено рекомендовать оргкомитету фестиваля снять «Триумф воли» с публичных просмотров.

Но с каким бы знаком не оценивалась Лени Рифеншталь, когда она вышла на сцену Дома кино, тишина, которая установилась в зале, была оглушительнее любых криков восхищения или негодования. Ее фигура, белоснежное облачко волос, осанка, уверенный и четкий со стальными звенящими нотками голос – красноречиво демонстрировали всем присутствующим, что она победила и возраст, и судьбу… И ее время еще не кончилось. Через год после визита в Россию Рифеншталь сняла новый документальный фильм о подводной жизни в Индийском океане, который вышел на экраны 22 августа, в день ее столетия…

Кино и танцы

Родилась Хелена Рифеншталь в 1902 году в Берлине, в семье Берты и Альфреда Рифеншталь, владельца небольшой фирмы. Семья часто переезжает с места на место, отец, постоянно занятый работой, доверяет воспитание детей жене, определив на будущее дочери круг единственно достойных, по его мнению, занятий для немецкой женщины — Kinder, Kuche, Kirche, Kleider (дети, кухня, церковь, наряды). Мать безумно любит дочь и в тайне от отца потакает всем ее желаниям, которые никак не связаны с представлениями отца. Но мечты отца не сбудутся: у Лени не будет детей, она не полюбит кухню, верить будет только в собственные силы, а ее лучшими нарядами станут альпинистское снаряжение и костюм аквалангиста…

В пятилетнем возрасте девочку принимают в члены плавательного клуба «Русалка», в ряды гимнастического общества и одновременно ставят на лед. Она катается на роликовых и ледовых коньках, кроме этого много читает, рисует и учится игре на фортепиано. «Как и любой ребенок, я испытывала радость от движений, но стремление укреплять себя физически никогда не поглощало меня целиком, я оставалась мечтательницей, ищущей смысл жизни».

С раннего детства девочка проявляет поразительную самостоятельность, сама выбирает, когда и чем ей заниматься.

«Желание, быть самостоятельной, ни от кого не зависеть становится все сильнее. Когда я видела, как порой отец обращается с матерью – например, в неистовстве топает ногами, если на накрахмаленном воротничке не расстегивается пуговица, – всякий раз клялась себе никогда в жизни не выпускать руля из рук, быть независимой и уповать только на собственную волю». В 16 лет, закончив обучение в лицее, Лени без разрешения отца, но при поддержке матери, берет уроки танцев, ее влечет этот модный вид искусства, совмещающий пантомиму и драматическое искусство.

«Танец напоминает мне немое кино: можно вкладывать столько чувств в каждое движение, сколько не вмещают слова». Как и во всем остальном, у Лени очень быстро проявляются незаурядные способности. Но после первого публичного выступления, между отцом и дочерью разгорается ссора. Это слишком легкомысленное занятие, считает отец. Для того чтобы окончательно закрыть танцевальный вопрос, он отсылает 17-летнюю дочь в пансион. Но и там она тайно занимается танцами, участвует в театральных постановках.

Через год отец забирает Лени из пансиона, чтобы устроить секретарем на свое предприятие. Лени очень быстро изучает бухгалтерию, стенографию и машинопись, но ставит непременным условием работы параллельные занятия хореографией. Отец вынужден согласиться, но ссоры в семье не прекращаются. Очередной скандал заканчивается уходом Лени из родительского дома, отец не находит себе места и сдается.

Теперь она в течение трех лет открыто обучается классическому балету под руководством русской балерины Евгении Эдуардовой, одновременно изучая характерный танец в школе Ютты Кламт. Затем на полгода уезжает в Дрезден, берет уроки танца в школе Мери Вигман. 23 октября 1923 года Рифеншталь дает первое сольное выступление в Мюнхене и сразу влюбляет в себя публику.

Но главный успех ждет ее в Берлине, зал устраивает настоящую овацию «В конце меня оглушил шквал аплодисментов. Раскланиваясь, я ощутила на себе взгляд отца… В тот вечер я добилась своей первой большой победы. Отец не только простил, он был глубоко тронут, поцеловал меня и сказал: «Теперь я в тебя верю»…

Вечер принес не просто успех, а триумф, о каком я и мечтать не могла». На утро все берлинские газеты пестрят восторженными рецензиями: «…величие танцовщицы, рождающейся раз в тысячу лет, совершенной, наделенной силой грации, беспримерной красотой…»; «…достигнута почти полная дематериализация художественных средств. Чувствуешь себя поднятым на высоты абсолютного искусства…». Молодой танцовщице рукоплещет и Лейпциг, и Цюрих, и Инсбрук, и Прага…Хрупкая, воздушная блондинка – танцует и классический танец, и характерный. Очень скоро Рифеншталь становится одной из лучших танцовщиц Европы. Ее преследуют толпы обожателей – цветы, подарки, предложения руки и сердца. Поклонники напрасно ждут взаимности. Лени не до них. У нее новое увлечение – горы и кинематограф.

А началось все с фильма Арнольда Фанка «Гора судьбы». Точнее, с афиши. Лени, проезжая на автобусе мимо обклеенной афишами тумбы, прочитала – «Гора судьбы». Красочный плакат приковал ее взгляд. Голубое небо. Белоснежные горы. Мужественные лица. Она выскочила из автобуса и побежала в кино. И влюбилась в кинематограф с первого взгляда, да и как не влюбиться в горы, в красивых, сильных и бесстрашных героев?

Лени, буквально, видит себя среди покорителей «Горы судьбы», и без капли робости, срочно пишет письмо режиссеру, прикладывая к нему свои концертные фотографии и рецензии. Неизвестно, что из присланного больше воздействует на Фанка, но по приезду в Берлин, он сразу же назначил встречу. Он настолько покорен ее красотой, энергией и уверенностью, что не только приглашает юную леди сниматься, но и специально для нее пишет сценарий к будущему фильму «Священная гора». А она с легкостью отрезает прошлое, в том числе и помолвку с теннисистом Отто Фройцхаймом, о котором больше не вспомнит. Вспомнят биографы.

Фанк приступает к съемкам, но в отличие от других режиссеров, он работает не в павильоне среди декораций, а на натуре, то есть в горах. И там, среди скал и снежных вершин, как эдельвейс расцветает талант Рифеншталь – актрисы. Ее физическая подготовка и азарт позволяют очень быстро освоить горные лыжи, альпинистские навыки и профессию скалолаза. Легкость и грация, с которой Лени выполняет сложные горные трюки, вызывают восхищение съемочной группы, а в последствии – зрителей.

Но это только внешняя сторона. На самом деле во время съемок несчастья преследовали и Лени, и всю группу. Режиссер, посчитав количество переломов и менисков, пришел в ужас и признал проект проваленным. Он сбежал в Берлин, тогда Лени сама взяла в руки камеру и отсняла 600 метров… Когда Фанк это увидел, он не поверил своим глазам! Лени спасла фильм! Оставалось закрепить знания в отделе копирования, где Лени освоила работу с пленкой и монтажом.

Премьера «Священной горы» состоялась 17 декабря 1926 года в Уфа-дворце берлинского зоопарка. Перед началом сеанса Лени в последний раз выходит на сцену в качестве танцовщицы. Теперь она – звезда «горного кино». Роль спортивной, роковой женщины, разрывающейся между двумя мужчинами, – была очень ей близка по духу, она играла саму себя… На нее посыпались роли, как из рога изобилия. Но главным режиссером ее жизни оставался Фанк. «Большой прыжок», «Белый ад Пицц Палю», «Бури над Монбланом», «Белое безумие-новое лыжное чудо», «SOS-айсберг»…
Но Лени мало быть известной актрисой, она лезет на кинокухню и вникает во все «рецепты» кинопроизводства (вот эта кухня для нее!). Она изучает операторское дело, пишет рецензии, правит сценарии и учится на практике у режиссеров, с которыми работает. Она не теряет времени. Даже на любовь. И, уж коли приходит время любви, то и оно используется для творческого и профессионального роста. Избранник Лени – оператор Ганс Шнеебергер. Они встретились на съемках фильма «Большой прыжок». С его легкой руки Лени снова берется за камеру и уже чувствует себя профессионалом. Время любви истекло через три года. Обошлись  без Kinder, Kuche, Kirche, Kleider. Насытили друг друга творческой энергией и разошлись.

Белое безумие

Получив предложение от Йозефа фон Штернберга, стать его главной актрисой (вместо Марлен Дитрих, которая до этого извелась ревностью по поводу новой соперницы), Лени отвечает отказом. Ей мало быть актрисой, она уже чувствует себя режиссером, и хочет все делать сама. В двадцать девять лет Лени Рифеншталь дебютирует как режиссер, сценарист, продюсер, монтажер и играет главную роль в фильме «Голубой свет». Чтобы все это сложилось, она открывает кинокомпанию «Leni Riefenstahl Studio-Film». Правда, денег хватает всего на три месяца. Но Лени не сдается. В целях экономии она снимает вместо актеров местных жителей, а чтобы оплатить производство, сама параллельно снимается в фильме Фанка «Белое безумие».

Белое безумие – пожалуй, так можно охарактеризовать ее отношение к работе. Во время ночных съемок у стоявшего рядом мальчика неожиданно взрывается факел, пламя обжигает лицо и руку Лени, но она продолжает снимать. Она не чувствует боль. Как и когда-то, ломая лодыжки, она продолжала танцевать. Боль приходила позже. «Голубой свет» отмечают на Венецианском фестивале, критики хором восхищаются и актерской игрой, и режиссурой, и оригинальным световым решением. Через много лет в своих мемуарах Лени напишет: «В «Голубом свете» я, словно предчувствуя, рассказала свою позднейшую судьбу: Юнта, странная девушка, живущая в горах в мире грез, преследуемая и отверженная, погибает, потому что рушатся ее идеалы – в фильме их символизируют сверкающие кристаллы горного хрусталя. До начала лета 1932 года я тоже жила в мире грез…».

Роковая встреча с Гитлером

В 1932 году Лени попадает на выступление Адольфа Гитлера в берлинском Дворце Спорта, атмосфера митинга и красноречие фюрера завораживают Рифеншталь, как впрочем, и подавляющее большинство немцев. «Хотя многого я не понимала, речь Гитлера оказала на меня колдовское воздействие. Слушателей словно оглушила барабанная дробь, и все почувствовали, что находятся во власти этого человека». Под впечатлением она пишет Гитлеру восторженное письмо. Оказывается и он знает о существовании Рифеншталь. И это не удивительно.

К тридцати годам Лени воплощает секс-символ своего времени: бездонные глаза актрисы немого кино, спортивная фигура гимнастки, точеные ножки танцовщицы, оглушительный темперамент и обаяние, кроме того, она первая и единственная женщина-режиссер. В начале лета происходит роковая встреча Рифеншталь с Гитлером. Фюрер понимает, что талант Рифеншталь можно использовать в собственных интересах. Появился режиссер, с помощью которого «высокие» идеи национал-социализма могут быть поданы не тупо – в лоб, а с художественным вкусом.

Гитлер разбирался в искусстве. И Лени получает от него предложение, от которого невозможно отказаться: съемку большого документального фильма о грандиозном слете нацисткой партии, проходящем с 4 по 10 сентября 1934 года в Нюрнберге. В ее распоряжение: неизмеримый бюджет – почти две сотни человек, 30 камер, 36 операторов, 80 помощников и полная свобода действий. Рифеншталь применяет и изобретает все мыслимые и немыслимые способы съемки.

Статичная и движущаяся с разной скоростью и в разных плоскостях камера, одновременная съемка из разных точек, съемка с высоты птичьего полета, крупные планы участников и толпа как единый механизм. Съемки проходят всего 6 дней. Из сотен часов отснятого материала Лени в течение полугода монтирует 4-х часовой фильм «Триумф воли».

Так до нее никто не снимал, документальное кино превращается в киноискусство. В фильме мало слов, главное изображение и музыка, но они воздействуют гипнотически. Лени никогда не была фанаткой фюрера, она просто сделала свою работу, сделала талантливо, но она не скрывала, что была им очарована и находилась под его влиянием. Лени не была из тех, кто мечтал родить от Гитлера ребенка. Никто не знает: была она его любовницей или нет; вынудил, по доброй воле или обошлось.

В фильме «Прекрасная, ужасная жизнь», отвечая на этот вопрос, она нервно смеется и полностью отрицает всякую сексуальную связь с нацистскими боссами в принципе. Возможно, действительно Геббельс валялся в ее ногах и умолял стать его любовницей, а она – как пишут биографы, «подняла его, крохотного, скрюченного, и вытолкала на лестничную площадку с возгласом: “Ступайте, доктор, вы сумасшедший!”. Возможно, он действительно ее возненавидел и строил всяческие козни.

Возможно, и нет.

Во всяком случае, через десятилетия она уже говорила: «Я очень несчастлива, что сняла фильм “Триумф воли”. Если бы я знала, что он сделает с моей судьбой, я бы никогда его не снимала». А пока Рифеншталь получает главную Немецкую кинопремию, премию за лучший иностранный документальный фильм в Венеции и золотую медаль на Всемирной выставке в Париже. И не переживает, что ей удалось больше, чем всей Гебельсовской машине пропаганды.
Кстати, «Триумф Воли» до сих пор официально запрещен к показу в Германии.

Сумасшедшие романы

Лени 21 год прожила под строгим надзором родителей. И, если в 15 она была уверена, что от поцелуя могут родиться дети, а для увеличения груди под блузку прятала чулки, то, буквально, через пару лет в нее влюбляются не только ровесники, но и зрелые, добившиеся успеха мужчины. Влюбленный в нее еще со школы Вальтер Лубовски от безответной любви вскрывает себе вены.

Примечание командиров Харчевни: Прежде чем выложить сюда статью, мы постарались узнать больше об этой ситуации. Распостранять “жареные” факты с недосказаностями – не в наших традициях, тем более – о попытках суицида.  Как оказалось,  личным врачом Рифентшталь в 30-ые годы был родной брат Вальтера – Оскар Лубовски, что  свидетельствует – поступок Вальтера (который остался жив и позже эмигрировал в Америку) никак не повлиял на дружбу  его семьи с Лени. По-видимому, они не считали ее  виноватой в проблемах брата.

Однажды, случайно зайдя на конкурс красоты, как зритель, Лени занимает второе место. Причем, первое де-юре достается приглашенной кинозвезде, но из – за внезапного триумфа Рифеншталь на «звезду» мало кто обращает внимание. С каждым годом число поклонников растет. Но красота не главное достоинство Лени. Она обладает абсолютным талантом, во всем становится первой, в том числе, и среди объектов обожания мужчин.

В 30-е годы Лени настолько красива и знаменита, что, как часто бывает в жизни, мужчины ее боятся. Надо быть чуточку ненормальным, чтобы решиться на роман с такой женщиной. Рифеншталь снимает свой лучший фильм «Олимпия», об Олимпийских играх 1936 года в Берлине. Картина дарит ей и славу, и бурный, но кратковременный роман с американским олимпийцем.

Мне еще никогда не доводилось испытывать такой страсти», – пишет она в своих воспоминаниях. Но судьба дарит им всего несколько встреч, когда Гленн Моррис уезжает в США, роман гаснет также внезапно, как и начался. Следующий «сумасшедший» – обер-лейтенант Петер Якоб. История их знакомства в 1940 году в чем-то повторяет начало предыдущего романа. На съемках очередного фильма Лени снова не может устоять перед бешеным напором.

Никогда прежде я не знала такой страсти, никогда еще меня так не любили. Это событие оказалось настолько значительным, что изменило всю мою жизнь. Началась большая любовь…» Их бурные встречи продолжаются четыре года, лишь в 1944 году они, наконец, женятся. Несмотря на то, что официальный брак длился не долго, даже после расставания они остаются друзьями и в трудные минуты Якоб всегда приходит на помощь.

Новая жизнь

В апреле 1945 года Лени Рифеншталь арестовали и обвинили в пособничестве нацизму. И хотя суд снял с нее обвинение в пропаганде фашизма, три года она провела в лагере. Все бывшие заслуги стали темой для обвинения. Те, кто еще недавно восхищались, рукоплескали, вручали премии и награды, отвернулись от нее. Если бы Лени покаялась, как многие другие, ее жизнь могла сложиться иначе, но она до конца верила в свою невиновность или хотела верить… Находясь на самом пике режиссерских возможностей, она не может работать. На ней – клеймо пособницы фашизма.

  

Ее спасает железная воля. Казалось бы, все пути перекрыты, но она не отчаивается. В возрасте 52 лет серьезно увлекается фотографией и предпринимает новые попытки вернуться в кинематограф. За один только 1955 год Лени начинает пять новых проектов, но не один из них не удается довести до финала. Для Старого и Нового света она просто не существует. В 1962 году Рифеншталь организует экспедицию в Судан.

Средств не хватает, перед Лени стоит невыполнимая задача: ей нужны оператор, водитель и механик, готовые поехать в Африку, чтобы работать бесплатно в сложнейших условиях. И всех этих специалистов она чудом находит в одном лице – ассистента оператора и автомеханика Хорста Кеттнера, влюбленного в Африку и готового трудиться бесплатно. «Я приветствовала немного застенчивого молодого человека, очень высокого, стройного и прекрасно выглядевшего. Его лицо с первого мгновения вызвало у меня доверие. Ребенком, имея немецких родителей, он рос в Чехословакии и только два года назад приехал в Германию. Мое имя ни о чем ему не говорило»

Ей – 60, ему – 20, но разве это помеха для двух талантливых людей? Разве это помеха – для женщины и мужчины? Долгие 40 лет они проводят вместе. Для Лени это не пылкий роман, это что-то большее, чем страстная любовь – это творческое взаимопроникновение. Он и друг, и соратник, и компаньон. И здесь, в пустыне, в трудных условиях, когда у них все начиналось, чувства были обострены до предела. Эта экспедиция становится знаковой. Ее фотоальбомы «Нубийцы – люди, будто пришедшие с другой звезды» и «Нубийцы из племени Кау» открывают миру белые пятна Черного континента.

Именно после Рифеншталь племенами центрального Судана заинтересуются историки и антропологи, а Лени выйдет из забвения. Но тень прошлого не отпускает, несмотря на грандиозный успех фотовыставок, критики обнаруживают нацистскую эстетику в обнаженных черных телах нубийцев. И опять посыпались обвинения.

Как и где освободиться от призраков прошлого? Она находит это место. Это – океан. Любопытно, что плавать Лени научилась в пять лет, а первый опыт вполне мог стать последним: «Однажды, учась плавать, я наглоталась воды и едва не утонула. Все случилось так быстро, что я не успела даже испугаться и осознать, что происходит. С тех пор вода стала моей родной стихией…», и вот спустя почти семьдесят лет опять, не успев испугаться, Лени (в 72 года!) надевает акваланг, берет в руки камеру и без колебаний прыгает в воду. Причем, чтобы стать дайвером, она обманывает инструктора, уменьшив свой возраст на 20 лет!

И последующие четверть века, со свойственной неуемностью Лени изучает подводный мир и наслаждается миром без людей и обвинений. Она совершает более 2000 погружений! Выставки ее работ с успехом проходят по всему миру. Фотоальбомы «Коралловые сады» и «Чудо под  водой» признаются лучшими работами в области фотографии и многократно переиздаются. До 97 лет Лени продолжает нырять вместе с камерой в руках, и лишь в 98 – оставляет камеру на берегу… Зато на свой 100 летний юбилей надевает роскошное приталенное платье со смелым разрезом. Она по-прежнему приковывает взгляды и будоражит общественность. Тем, что она сделала, тем, что она есть…

8 сентября 2003 года, в возрасте 101 год Лени Рифеншталь ушла в мир иной. Ушла тихо, в своей постели, в своем доме в городке Пёкинг, на Штарнбергском озере. Она просто легла и заснула навсегда, так и не узнав, что такое старость… Рядом с нею был 61-летний Хорст Кеттнер… Он почувствовал себя стариком, только когда ее не стало…

***

Еще фотографии и не только

вернуться

Unbreakable:

Наш трюк сработал лихо, браво!
Суркам – хвала, и нам – по делу честь
Агентов с толку сбили, да и право,
Каких по пальцам можно перечесть…

Теперь, направив в нужное их русло,
На нужный след их натравив теперь,
Мы отдохнем и перекусим вкусно,
Покрасим облупившуюся дверь.

Затем в Харчевню вновь переезжаем,
В Сурковне нашей тесновато всё ж.
Для наших габаритов не хватает
Где разгуляться. (Сено колется, как ёж.)

Но мы с тобой не жалуемся, леди
Перебираясь в Замок наш назад,
Неплохо бы чего-нибудь отведать,
Ночные угощения рулят!

Dogma:

Какая дверь? Ведь профиль твой – заборы!
Застолье подождет. Прошу учесть
Что нам пора, отставив разговоры,
Донос на Инквизицию прочесть…

Вот – в спешке позабыли документы.
Держи, зафотай-будем изучать.
Ты чё то разгулялся, как в комментах.
…Готовься на вопросы отвечать!

И кстати, я должна предупредить,
Что в порции лапши моей хрустящей
Рискнула генератор подложить.
А Фильдепупель – он-то настоящий.

Я задолбалась юркого гонять,
Пускай займутся им специалисты.
Следов от лапок не пересчитать-
Пора нам винт Харчевенный очистить.

А что за зверь, породы он какой,
Про то в Энкилопедии читаем.
Да не простой, а МегаФлудерской.
Страницу 1200 открываем….

Unbreakable:

“ФИЛЬДЕПУПЕЛЬ ( он же ПУПЕЛЬФИЛЬД) – странное существо непонятного размера и очертаний. Одето в полуразвалившуюся ветошь. Тяготеет к мрачным полуразрушенным замкам, особнякам, чердакам, погребам, подвалам, мрачной обстановке, сырости, паутине, плесени, каменным плитам, древесным жучкам, “готике”, книжной моли и т.п. Придя в новое место забивается в глухой темный и сырой угол и наченает громко стонать что ему недостаточно темно/холодно/мрачно, жалуется на вредные условия проживания и пишет письмо в санэпидемстанцию, а иногда даже пытается подать в суд на владельцев особняка/замка/подвала. Всевремя притворно ноет, вздыхает и стонет, жалуясь на лишения и невзгоды, но не забывает наворачивать при этом деликатесы, пить дорогой коньяк и всюду дымить сигарами. Само себя гордо именует Привидением, Фантомом или Полным Тергейстом, и настаивает на своей уникальности, отрицая статистику, хотя давно доказано что ФИЛЬДЕПУПЕЛИ весьма многочисленны Не желает знать себе подобных, при этом постоянно вздыхает,жалуясь на одиночество и уникальность своей натуры, а также недостаток понимания со стороны. Порой встречаются злобные и коварные ФИЛЬДЕПУПЕЛИ которые вводят в заблуждение добропорядочных граждан своими ложными стонами и вздохами, дабы потом гадко похихикать над простаками. Совесть у ФИЛЬДЕПУПЕЛЕЙ отсутствует напрочь, как и вежливость. Обладают фантастической приспособляемостью – приползая в новое место тихо-тихо, уже через минуту начинают громко стонать и вздыхать, а через полчаса – уже вовсю пытаются командовать окружающими и даже позволяют себе отпускать незамысловатые шуточки. Чувство юмора своеобразное. Характер скверный, мордический. Распостранены всесветно. В последнее время все чаще наблюдается феномен виртуального фильдепупельства. В связи с распостранением сетевых и информационных технологий, а также с сокращением числа замков и готических особняков фильдепупели находят пристанища на форумах, блогах и гостевых книгах. Проявления виртуального фильдепупельства ничем не отличаются от обычного.
Фотография : отсутвует. Попробуй такого фотни!

Dogma:

В чужом невежливо копаться
Добре, но если уж припрёт,
Придётся энтим заниматься…
Ревизия- увы не мёд

Но что ж доноса я не вижу?
Одни лишь фотки налицо.
Вот эти выну я поближе.
Ого…какое тут лицо!

Однако, шкурокою сурочьей
Прикрыв свой первозданный вид,
Нас злопыхатель обесточил-
Ему счета не прьедьявить…

И где же, собственно, каменты?
И в чем нас будут обвинять?
Он накорябал инструментом-
Мне тут ни слова не понять…

Как раз по части аномальной
Сей иноземный алфавит.
Аньбрейки, вычислить реально,
Откуда родом индивид?

---

5.

И снова  Харчевня

Дубровский:

«…Любовь, что проницает сквозь века… «
А вот моей надолго не хватило…
Три дня в подвале- и уже не мил я.
Забыла. Не спустилась. Что ж, пока!

Dogma:

Гавриил, оставить ахи-охи!
Срочно всех сурков пересчитать!
Подозренье есть, что дело плохо.
С одного успели шкуру снять

По реестру числится в Харчевне
Триста шестьдесят и два сурка.
И один, дымчАтый, в заключеньи,
За сьедение улик. А я пока

Разберусь – нас завалили спамом,
Спашивают, правда ли, что мы
Двух агентов ПРИГЛАСИЛИ САМИ,
Понаделав лишней кутерьмы!

Podmasterje:

Сурка послали на заданье –
фундамент проверяет зданья…

А то воды круговорот
Бетон подмыл немного, вот…

Steel Dragon:

Пересчитал их только что,
Да, зафиксировал пропажу!
Один – одетым был в пальто,
Другой – в пуловер трикотажный!

От дел таких  избавимся мы впредь,
Коли подключим сателлитов сеть:
Она увидит все за горизонтом,
Сурков вернем с почетным мы эскортом!

Podmasterje:

Эх, вы…
Ну что за меры тоталитаризма?
Суркам свободу – здесь все равны.
Кроме того, это парочка!!! Ну дайте им уединиться!!!

Dogma:

Кто за побегом наблюдал?
Что? Панголин? Всё проморгал!

Наш панголигнчег -верхогляд,
Ему я выговор влепила.
То  Скалли с Малдером чудят!
Еще не в полную, блин, силу!

Гораздо хуже случай тут
Про работящего бедняжку.
Едва ль сурка того найдут,
Вот, от него осталась фляжка…

Ника:

Ту фляжку я ему дала
Мы пили воду с ним из лужи.
Других мы не нашли, увы
Источников воды.
И порицание заслужим.

Dogma:

Из лужи? А водопровод?
(Его латала я раз триста!
Тому виною не завод *
А посещение Альтиста

Нам обожали ведьмаки
По мелочам тихонько шкодить…
И доставалось с их руки
Отличному водопроводу

Ну, в общем – надо полистать
Тебе Харчевню на досуге.
Чтоб от сюжета не отстать
Могла ты впредь.) А вот и флюгер

Я слышу, гнево заскприпел
И кукарекнул в бок оффтопа…
Похоже, кто-то там засел
У нас, простите не Европа…

Желающих наш Замок взять
Осадой иль крутым наскоком-
Их Ника, тут не сосчитать.
Не прячутся- видать из окон!

Но это мелочь, так сказать.
Их отследил наш флюгер прыткий.
Видать, провалится опять
Уже которая попытка)))

Другое в этот раз важней…
Кажись, сурка мы потеряли…
В сурочьей шкурке лиходей
Разгуливает! Вот реалии.

За что наказывать тебя?
Не подхвати дизентерию!
Из лужи… о сурке скорбя,
Замймемся делом. Терапия

От скорби ведома давно –
Немедля залатать прорехи
В охране замка. И звено
Усилить слабое в доспехе.

Ника:

Тоски любовной блажь всему виной…
И в наказанье
Готова я на страже быть вне очереди, леди!
Врагов не пропущу я внутрь
Харчевни. О, Дубровский…
Где ты? Теперь ТЫ прячешь от меня
Лицо свое и глаз влюбленных свет..
Не вынесу разлуки, милый..
С тобою лишь рассветом есть рассвет,
А тьма (когда заходит солнце)
Темней волос твоих, что вьются по плечам……

Dogma:

Ну вот. Уж двое не бойцы.
Не надо отдавать концы!
Обое стОите друг друга…
По разным спрятавшись углам,
В душе лелеете бедлам,
Хотя один лишь только шаг-
И света луч пронзает мрак…

Спуститесь, барышня, в подвал,
Ваш рыцарь, сидя под часами
Который пьет уже бокал, –
И поднимает в нём цунами, –

Так закипела в жилах кровь
У Гавриила спозаранку,
Что перепутал он любовь,
Долг инквизитора и пьянку!

И смесь безумную такую
Он хлещет. Только поцелуем
Унять способны сей вулкан.
Лишь вы одна.
Тут я – профан.

Увы, по случаю такому
Не сможем свадьбу закатить –
Тут нет условий! Как в забое,
Прилежно шахту надо рыть,

Тянуть невидимые нити,
Соединяя в полотно…
Все ж поздравления примите-
Теперь вы станете одно.

Не в примитивном пониманьи
Досужих сплетников иных,
А в приключенческом романе.
Такой вот получился стих…

Засим перехожу к обеду.
Всем чаю срочно, господа!
Хоть безусловная победа
Скорее требует труда,

Нежели паузы в сюжете,
Однако, правда есть в буфете:
Ведь на желудок на пустой
Не битвы будут, а отстой!

Меж тем агенты подевались
Куда-то в профиль и анфас…
Ах да, сурками притворялись.

И папки все у нас остались:
Мы с ними возимся как раз.

А что же в этих папках? Флуд!
Что в заблуждение ввели мы
Читателей на пять минут,
То было нам необходимо,

Чтоб Фильдепупеля отвлечь
От цели истинной визита:
Пришлось делами пренебречь.
Чтоб навести на паразита

Ловцов. Мы сделали хитро:
Однажды, запершись в Подвале,
И попивая там ситро,
Донос агентам наваяли

На Инквизицию; вопрос
Мы осветили очень рьяно.
Для верности юзнуть пришлось
Нам заготовки Капитана –

Шаблоны кляуз, что про нас
Распостранял он по инету;

Вот это помогло как раз
За чистую принять монету

Скоропалительный наш ход.
И вот – Сусанин к нам ведет
Двух знаменитых ревизоров!
Они примчались очень скоро.

Что было далее – известно,
Теперь перекусить уместно.

Unbreakable:

Спокойствие, братия и сестры! Фильдепупель от нас не уйдёт – его неведомая сила тянет под Харчевню, поимка- вопрос времени!

Dogma:

О, надо обсудить за чаем!
Как фильдепупель за окном
Ворчит – его не замечают,
Да и не ловят -вот облом!

И важно выпятивши грудку,
В капот сурочий водворясь,
Под лапку с троллем на минутку
Опять над миром делят власть.

Такие, знать, у них игрушки…
Вам Ника – сахару иль без?
Мы тут спонтанную пирушку
Сообразили. Дать поесть?

Unbreakable:

Агенты к чаю не явились
Не потому что фраера,
Они укромно затаились
В засаде с раннего утра.

Девайс использовав вернейший,
Дабы с объектом не входить
В контакт прямой (чтоб он,  милейший,
Не мог их всех разжалобИть).

Новейший робот электронный,
На ключик резво заведённый
Он ни соплей, ни слёз не знал
И фильдепупеля поймал.

И ныне, этим утром ранним,
Мы Фильдепупелю дознанье
В Харчевне мило учиняли…
СУРКИ! Скажите, что узнали?

Стоп! Не галдите! По порядку,
Доложит старший мне пускай!
Что? Испарился он украдкой?
Куда он делся, отвечай!

Раздувшись важно, как индюк
Я вижу мне доклад читает
Сурочий Капитан де Хрюк,
Когтём о чём-то намекая:

Итак, я понял – он созналя,
В своей вине, но в тот же миг,
В слезах притворных стушевался
Как легендарный сквонк-шутник.

Сурочьей шкурочки фальшивой,
Не стало тоже, на полу
Три волоска осталось вшивых… ///
А ну-ко – взялись за метлу!

Нет! фильдепупель-то не скрылся,
Нас просто так не провести –
Меняя шкурку, растроился
Чтоб одного себя спасти.

Пускай агенты им займутся –
Он для отчёта “наверху”
Им нужен… А у нас найдутся
Дела и так. Быть начеку!

Архимандрит Рафаил Карелин

Предисловие Командиров Харчевни

…Мы не  во всем, что здесь выложено, согласны с о. Рафаилом.  К примеру, с его вердиктом, что у “мирской” литературы, живописи и других видов искусства вовсе нет шанса быть вдохновленными Богом.  Но будем помнить, что взгляд монаха предполагает свои ограничения – он  не должен выходить за рамки канонов. Для монаха все мирское – “во зле лежит”.

Тем не менее, от проницательного взгляда о. Рафаила не ускользнула масса моментов,   ставших  бедой нашего времени,  которые, кроме него, никто не систематизировал и не озвучил. (Наши робкие попытки – не в счет)

Заголовки добавлены нами.

ФРАГМЕНТ ПЕРВЫЙ. О ПСИХОАНАЛИЗЕ  И ПСИХИАТРИИ

“…Гуманизм, как будто бы призванный утвердить достоинство и свободу человека, на самом деле опозорил его. Он отнес демонизм к числу врожденных свойств самого человека, а душу его, получившую наименование «подсознания», пред­ставил обиталищем каких-то скрытых чудовищ…”

На одном из экуменических съездов православ­ный священник, выступавший с очередным докла­дом, составленным по принципу: «больше слов, меньше дела!», нечаянно нарушил экуменичес­кий этикет, упомянув о существовании темной силы — демонов. Реакция зала была единодуш­ной: присутствующие как по команде заулыба­лись, будто услышали веселую шутку: «значит, жив Курилка», неужели в свете сегодняшней цивилизации и культуры ночной призрак диавола еще не растаял, как тень при свете наступающего дня?

Есть вещи, которые видны на расстоянии: чем они ближе, тем более теряются их контуры; если человек стоит перед огромным колоссом, то видит не очертания и формы, а только серый цвет камня. Демонический мир настолько бли­зок нам, что дистанции между ним и современ­ным человечеством почти не существует. Де­монический мир стал нашим миром, и поэтому мы потеряли представление о нем; действие этого мира мы приписали самим себе. Чтобы определить и понять какое-либо явление, нужно найти свойства, характерные только для него, которые отличали бы его от других родствен­ных ему бытийных рядов. Но демонический мир — мир зла и лжи, мир ненависти к Богу, мир разрушения и хаоса, мир отчаяния и смер­ти — настолько слился с содержанием нашей души, с нашими страстями: гордыней и жаж­дой разрушения, со стремлением найти счастье в грехе и выпить чашу этого яда до дна, что мы уже перестали понимать, где граница между человеческим и сатанинским.

В церковных пес­нопениях демон называется «чужим», в последовании Великого Канона есть поразительные слова: «…да не буду… я брашно (пищей) чуждему», теперь этот «чужой» стал нам род­ным и близким, он уже не около нас, а в нас. Его зубы вонзаются в наше сердце, но мы — не видим врага, поэтому не можем бороться с ним. Уничтожив самое понятие диавола, человечество стало перед роковым вопросом: почему его исто­рия — это ярмарка греха и пороков? Почему со­вершается столько бессмысленных жестокостей, какая сила заставляет человека стремиться к злу? Почему просыпается в душе необъяснимая ненависть к святыне? Почему у некоторых само имя «Бог» вызывает припадки злобы, похожие на приступы пароксизма?

Гуманизм, как будто бы призванный утвердить достоинство и свободу человека, на самом деле опозорил его. Он отнес демонизм к числу врожденных свойств самого человека, а душу его, получившую наименование «подсознания», пред­ставил обиталищем каких-то скрытых чудовищ, драконов, которые то спят, свернувшись в клу­бок, то, пробуждаясь, терзают ее, то извергают черный пламень гордыни, похоти и зла. Чело­век становится демоном для окружающих, хотя мы и видим чаще всего мелкого похотливого и злорадного беса. Особенно постарался в этой апологии сатаны Фрейд, «отец» современной пси­хологии. «В начале был пол», — вот учение Фрейда; это темное влечение создало культуру, науку и религию. Согласно Фрейду, философские труды, произведения искусства, изысканная по­эзия и даже человеческие доблести — все это «яркое оперение петуха», который старается привлечь внимание курицы. Все существующие неврозы и психические болезни, все историчес­кие потрясения, по его теории, это лишь след­ствие неудовлетворенного сексуального чувства. И современное человечество дошло до такой внутренней развращенности, что не отвернулось с отвращением от подобного демонического уче­ния, а приняло его как родное. По Фрейду, все религии, в том числе и христианство, — это кол­лективная истерия сексуального характера. Где здесь место для демона, когда человек сам ста­новится архидемоном?

Мы не будем останавливаться на «эдиповом комплексе» Фрейда — он слишком известен, но хотим отметить его оккультный смысл: убить в человеке чувство любви к своим родным, кото­рое даже нерелигиозные люди называли «святым чувством», когда образ матери ассоциировался у ребенка с Ангелом-хранителем. «Нет ничего святого, и ничто не должно быть свято!» — вот девиз Фрейда и его многочисленных учеников, которые, по сути дела, оккупировали и демонизировали современную психологию.

Психоанализ — порочный метод, посредством которого совершается, как принято считать, про­никновение в глубь человеческой души. Путь в эту «черную бездну» для фрейдистов — расшиф­ровка словесных и образных символов, в том числе и сновидений, как желаний и стремлений человека, которые он скрывает от окружающих, а нередко и от самого себя. Человек находится под перекрестным воздействием импульсов, иду­щих от светлого и темного миров. Но психоана­литиками он рассматривается изолированно от них, поэтому сатанинские импульсы приписыва­ются ему самому. И, следовательно, психоана­лиз — это методическое внушение человеку, что он по природе своей демон. Мы уже не говорим о том, что сам метод «расшифровки символов» совершенно безоснователен. Никто не может учесть тысяч причин и условий возникновения ассоциаций. Психоаналитик имеет дело со сво­ей собственной фантазией. Действительно, боль­ной может получить некоторое временное об­легчение через самовыражение. Он высказался и как бы «разрядил» энергию накопившихся противоречий, но это подобно драматическому ка­тарсису или смеху — очень серьезному нервному и нравственному потрясению. Затем все повторя­ется с большей силой, болезнь прогрессирует. И это закономерно: психоаналитик не может раз­рушить ни один психический комплекс, он лишь посредством внушения вырабатывает новый. Однако это еще не самое страшное. Главная опасность психоанализа в том, что человек перес­тает понимать, от какого врага защищаться, у кого искать помощи. Психоанализ — это бег на месте, от себя — к самому себе.

Нам скажут, что многие психологи не согласны с Фрейдом, но не согласны они большей частью во второстепенном. Это несогласие находит свое воплощение в новых вариантах фрейдизма – более тонких и потому более коварных.

Если у Фрейда, которому нельзя отказать в откровен­ности, диавол — его учение — предстает в гнус­ном и отвратительном виде, то мнимые против­ники Фрейда стараются одеть этого диавола в костюм джентльмена. Только очень немногие психологи имеют мужество сказать, что един­ственной истинно исцеляющей человеческую душу силой является христианская нравствен­ность, а еще меньше тех, кто скажет: путь из их кабинета должен вести в храм.

Мы остановились на теории пансексуализма потому, что в попытке демонизации мира она представляется наиболее «колоритной». Не толь­ко учение Фрейда, но и его личность вызывала горячие симпатии современных гуманистов. Так президент США Рузвельт обратился к Гитлеру с личным посланием, прося сохранить Фрейду жизнь, не только из сострадания к самому Фрей­ду, но и полагая, что это необходимо для блага человечества. И Гитлер, неприязненно относивший­ся к американскому президенту, охотно исполнил его просьбу: очевидно, его оккультный демонизм совпадал в этом вопросе с чаяниями гуманистов. Фрейд благополучно прибыл в Америку, но вско­ре скончался от рака языка.

Следует сказать, что психология и психиат­рия, за малым исключением, демоничны уже по­тому, что не признают существование диавола, скрывают его страшное воздействие на душу человека и этим самым лишают больных ре­альной помощи — Того единственного, Кто по­бедил диавола.
Возникает вопрос: все ли душевнобольные одержимы диаволом; можно ли смотреть на широкий спектр душевных заболеваний — от маниакальных депрессий и визионерства до ис­терии — как на одержимость? Нам кажется, вопрос поставлен не совсем правильно. Грани­ца между душевной болезнью и здоровьем весь­ма условна: все мы больны, будучи носителями первородного греха — незаживающей травмы в душе каждого человека; все мы больны вслед­ствие этого греха нашими страстями, и, самое главное, — темным влечением к пороку, подоб­ным оккультно-магической любви души чело­века к диаволу.

У человека из всех душевных сил менее все­го деградировал рассудок, который в некоторых случаях может оценивать свое болезненное и страстное состояние. У душевнобольных эта сила поражена, влияние темных духов не встречает в них даже малой преграды, как поток, ког­да разрушена плотина.

Душевное заболевание может иметь различ­ные причины, в том числе и органического ха­рактера, но как в ослабленном организме бурно размножаются болезнетворные микробы, так в душевном организме несчастных больных демо­нические импульсы проявляются с особой си­лой. Явное вселение демона может выражаться в особенных душевных страданиях, влекущих к самоубийству,  беспросветном унынии,  страхе перед святыней и самой мерзкой хуле на Бога. Но в любом случае помочь этим несчастным может только сила Божественной благодати, а ее у душевнобольного отнимают современные психиатры, предлагая иллюзорный путь к исце­лению, в который сами не верят: гипноз и хими­ческие препараты. Это лечение похоже на удары дубинкой по голове страждущего, дабы прекра­тить его болезненные стоны. Он затихает, но не выздоравливает.

Нам говорят о психиатрах-христианах, но, к сожалению, для большей части из них Божест­во — это лишь некая идея, наиболее удобная для медитаций. Мало кто может сказать, что Бог — не средство, а таинства Церкви — не замена курса лечения седативными препаратами, что исцеле­ние предполагает, прежде всего, христианскую жизнь и покорность воле Божией, что Бог — это высшая шкала ценностей, а отнюдь не инструмент, который может быть употреблен, а затем отло­жен в сторону.

Классическая психиатрия относится к религии так же, как система Гегеля к христианству: чтобы стать христианином, надо преодолеть кон­цепции христианства. Однако в действительнос­ти на душу нужно смотреть, как на отдельную субстанцию, нужно признать существование ду­ховного мира и иметь реальный опыт духовной жизни. Парадокс: православный психолог дол­жен стать аскетом и перестать быть психологом. Но тогда рушится всякое понятие о христиан­ской психологии, она становится христианской мистикой и христианской аскезой. Назревает еще больший парадокс: чтобы действительно лечить душевнобольного, психиатр должен стать святым, личным подвижничеством и включением в цер­ковную жизнь стяжать благодать — то единствен­ное, чего боится демон. Это может вызвать улыб­ку. Но если православный психиатр признает существование диавола, то, как он может пола­гать, что это существо можно изгнать из души и тела больного химическими снадобьями — подоб­но тому, как крысу травят ядом?

Итак, психиатрия надела смирительную ру­башку не на диавола, а на больного.

ФРАГМЕНТ ВТОРОЙ. ОБ ИСКУССТВЕ В ЦЕЛОМ И ЛИТЕРАТУРЕ В ЧАСТНОСТИ

“…Обычно говорят, что выдающееся произведение написано в порыве вдохновения, но никто, однако, не задумывается, какова причина этого вдохновения…

…Теперь мы должны коснуться такого исключительно важного фактора в жизни человечества как искусство, где посредством символов и имитаций художник творит фантастический мир царство вымысла, в которое должен включиться человек, условно приняв его за реальность.

Мы не говорим об историко-документальных хрониках, об этнографических описаниях и т. п., что в значительной мере относится к области науки. Мы говорим об искусстве, создающем вымышленную, но претендующую на правдоподобие историю, средством выражения которой является эмоциональный образ, в котором соединено типичное и индивидуальное; где писатель, как режиссер артистами, распоряжается жизнью сво­их героев, создает сюжеты и ситуации, как фон для выражения их духовных сущностей. Такая литература требует включенности, цель ее – вызвать эмоциональное сопереживание; чем оно глубже и интенсивнее, тем выше ценится талант писателя. Часто говорят: «это захватывающая книга». Действительно, книга захватывает сознание человека и переносит его в несуществующий мир. Литература притупляет у человека чувство реальности, она не учит жизни, а раз­вивает мечтательность и грезы, дает возможность уйти из действительности в некую мыс­ленную ирреальность. Искусство делает душу человека более пластичной, но путем повышения ее внушаемости.

Чтение художественной литературы также является определенным видом творчества. Читатель как бы перевоплощается в литературные персонажи. Он включается в их духовный мир, переживает их чувства и страсти. Перелисты­вая страницы книги, он становится то ребенком, то стариком, то убийцей, то сыщиком, то царем, то рабом. Но это вовсе не безобидное плавание в океане вымыслов. Через сердце человека про­ходят страстные образы, они отравляют его, как тонкий яд, собранный с ярких цветов, которыми любуется мир.

В нас живет грех. Мы уже испорчены врож­денными пороками, и только постоянными уси­лиями воли человек может при помощи Божией обуздывать и контролировать этот грех.

Принцип аскезы — бороться со страстными образами и представлениями. Мирская литера­тура, напротив, культивирует эти образы, прида­вая им внешнюю привлекательность, безобразие называя красотой. Читать мирскую литерату­ру — значит добровольно отдать свое сердце во власть страстям, как добровольно, а затем по привычке принимают наркотик.

Человек, читая художественную литературу, теряет свою лич­ность и живет эмоциональной жизнью других людей. Страсти — вот краски, которыми худож­ник рисует свои полотна, а мир говорит: посмот­рите, как красиво.  Такие развратные до мозга костей люди, как Гете, Байрон, объявляются «цветом» человечества, а их демонические писания — эталоном прекрасного. Можно ли сказать, положа руку на сердце, что среди известных писа­телей больше порядочных и скромных людей, чем растленных и порочных, ищущих в пороке вдохновение? Сколько там извращенцев, душев­нобольных, психопатов, считающих себя гениями признанными или непризнанными! Недаром среда их называется богемой — грязным болотом; но именно этих людей мир, забывший Бога, называет «носителями духовности»!

Обычно говорят, что выдающееся произведение написано в порыве вдохновения, но никто, однако, не задумывается, какова причина этого вдохновения. Многие из поэтов прямо утверждали: «Я чувствую, что какая-то неведомая сила осеняет меня, что кто-то пишет моим пером». Это вдохновение на самом деле — состояние демонической медиумичности. Александр Блок говорит, обращаясь к своему демону, которого он называл «музой» вдохновения: «Есть в напевах твоих сокровенных, роковая погибели весть, поруганья заветов священных… и такая влекущая сила, что готов я твердить за молвой, будто ангелов ты низводила, покоряя своей красотой».

Усмешка сатаны все более обнажается в мирском искусстве. Если в древние времена воспевались доблести, которые также были основаны на гордости и, по словам блаженного Августина, являлись не чем иным, как «блестящими пороками», то затем искусство с каждым веком становилось все более открытой апологией порока. Через мирскую литературу человек мысленно совершает все виды греха, теряет стыд перед самим собой, может быть, только лишь до поры, до времени соблюдая еще внешние приличия. Господь сказал: «Очисти внутреннее и тогда внешнее станет чистым» (ср.: Мф. 23, 26). Мирское искусство загрязняет внутреннее, а внешнее становится маской.

Весь продолжительный период романтизма в литературе — это культ страстей, желание создать религию не любви, а влюбленности, представить темное влечение души чем-то священным, пош­лость облечь в одежды тайны. Натурализм, сме­нивший романтизм, — это уже культ плоти и крови, торжество и радость при мысли о том, что ты всего лишь кусок грязи. Но описание свинар­ника должно рано или поздно наскучить, поэто­му натурализм сменяется декадансом.

Декадент приготовляет из тех же страстей пикантные блюда. Здесь — культ разлагающегося трупа, здесь человек практически отождествля­ется с демоном.

Еще один знаменательный факт: для мирской литературы Бог — неинтересный персонаж. В романтизме на Его место поставлен предмет любви, некий идеал, который наделяется ирре­альными чертами. В натурализме — формооб­разующая земля снова обращается в прах моги­лы, для натурализма божество — сам человек. В декадансе место Бога занял диавол. Роман­тизм — вор по отношению к Богу, он хочет со­зерцать божественную славу в лице человека. Натурализм ничего не хочет знать о Боге, он презирает и ненавидит саму идею Божества. Декадентство поклоняется, как Богу, сатане. И, наконец, экзистенциализм считает и Бога, и диавола, и весь видимый мир только лишь пред­ставлениями, состояниями и процессами, проис­ходящими в душе человека. Ничего нет, кроме пустоты и бездны, — как бы так говорит он, — а то, что кажется существующим, — только веч­но пульсирующая безумная мысль самого человека, блуждающая в его собственной душе — огромной, бездонной и холодной, как межзвездное пространство.

Что же касается сюрреализма, это — апокалипсис, написанный пророками сатаны, демонизация человека, культ метафизического ужаса предчувствие грядущих катастроф. Здесь — человечество, покинувшее Бога, более того, возненавидевшее Бога от всей души, объявившее Ему войну. Происходит трагический распад человеческой личности. Человек уже не бежит от мира в свою больную душу, а в нем – в этом обреченном на гибель и потрясаемом безумием мире – ищет забвения.

Сюрреализм — это зазеркалье декаданса, где диавол уже не прячется более в тайниках человеческой души, как за театральным занавесом, а выходит в своем обличии на сцену мировой истории.

Экзистенциализм и сюрреализм возникли не на пустом месте. Это — один из завершающих этажей здания культуры, которое построили предыдущие поколения. Демонический импульс бы заложен уже в основание этого здания, но прежде можно было видеть только брошенные в землю семена и молодые побеги, а теперь на полях распустились ночные цветы зла.

Сюрреализм — законный «сын» и наследник своих предков, но в то же время это бунт детей против отцов. Если прежние литературные жанры представляли страсти как источник счастья и радости, как квинтэссенцию человеческой жизни и тщательно наводили косметику на лице гниющего трупа («Смерть» Бодлера), то сюрреализм решительно объявил самое отвратитель­ное самым прекрасным. Говорят, что в нацист­ских лагерях смертников вели к месту казни под звуки танго, которое называли: «танго смер­ти». Сюрреализм — танец смерти, в котором со­дрогается агонизирующее человечество. Навер­ное, следующий этап искусства мало – чем будет отличаться от воплей гадаринских бесноватых, которые бились головой о камни, чтобы заглу­шить внутреннюю боль, и жили в гробницах — в погребальных пещерах, куда клали мертвецов. Характерно, что одержимых диаволом тянет к нечистоте, гнили и тлению, потому что диавол — дух смерти.

Нам скажут, что существуют классическая ли­тература, живопись и музыка, которые могут про­тивостоять хаосу современной антикультуры, так что у человека есть выбор и альтернатива. Но чем пропитано это искусство? Также душевны­ми страстями; оно уводит человека от Бога, на­полняет его ум образами земного. Чему посвя­щена мирская живопись? — Красоте вне Бога. Что пробуждает в душе музыка самых великих композиторов? — Грезы и мечтательность, страст­ные душевные состояния или языческое упоение этим миром. Святой Иоанн Кронштадтский пи­сал: «Мысль о земном оземляет саму душу», а мирская литература с ее яркими, страстными об­разами похожа на комья земли, которыми душа, как могильщик, погребает свой дух.

Искусство заставляет око души смотреть или на землю, или в иллюзорный мир фантазий, по­хожих на плывущие облака, которые каждое мгновение меняют свою форму.

Духовное небо для засоренных глаз души закрыто. Что касается живописи, то картина еще более глубоко, чем слово, соединена со страстями. Уже святой Иоанн Златоуст писал о том, что были люди, которые влюблялись в картины и статуи. В картине имитация жизни ярче, нежели в слове, она мгновенно, через взгляд, поражает человеческое сердце. Мирское искусство всегда носит языческий характер с широким спектром культов от космофилии до культа чувственных страстей, а от него — до откровенной демонофилии.

Античная трагедия — первый услышанный нами аккорд искусства. Сюрреализм — один из последних его аккордов. Но сама симфония едина.

Может ли человек, увлеченный искусством, чисто молиться? — Нет! Его молитва будет похожа на малый ручеек, который исчезает на пути, пропадает в песках. Бурю помыслов, фантасмагорию образов, карнавал картин, которые хранятся в памяти души, диавол, как свое войско, выводит из недр подсознания человека, чтобы уничтожить его молитву. Сердце такого челове­ка не может вместить молитву — оно отдано другим чувствам. Ум его не способен вникнуть в смысл молитвенных слов, он окружен темной тучей помыслов. Молитва его похожа на дом из песка, рассыпающийся под руками.

Наша интеллигенция и малорелигиозна-то как раз потому, что она лишила себя способности молиться; она может только рассуждать и воображать, то есть находиться в области души, а не духа.

Есть еще одна разновидность сюрреализма, или, точнее, его предшественник — кубизм. Здесь — желание перестать быть человеком, превратиться в конструкцию, подобную машине. Уже античные философы считали четырехуголь­ник и куб символами материальности, атома зем­ли. Кубизм — это и ужас перед цивилизацией, превращающей человека в железного зверя, и тайное влечение к этому царству смерти из кам­ней и металла, подобное любви безвольного раба к своему жестокому господину.

Могут возразить, что как бы ни были страст­ны и развращены люди, но в душе их таится тос­ка по правде, и не может быть, чтобы за столетия в мировой литературе не было создано хотя бы несколько образов христианских подвижников, которые могли бы вдохновить нас на самоотверженную духовную жизнь; что из светской лите­ратуры христианин может добыть, как из руды, крупицы золота. Однако, как мы сказали, литература ничему не учит. Она индуктирует страс­ти, живущие в нашей душе, оживляет пороки, лежащие на дне сердца, как подводное чудови­ще; она воспаляет воображение, она погружает в мир мечтательности, но никаких реальных знаний не дает. Нельзя «сочинить» образ свя­того на основе своих оземленных представле­ний и нечистых эмоций, не может светский писа­тель проникнуть во внутренний мир подвижни­ка посредством интуиции: душевное никогда не поймет духовного. Это будет ложь на святого. Даже такие деятели литературы, как Данте, Тассо, Достоевский, Толстой и другие, сумевшие глу­боко раскрыть мир человека на уровне его души, когда речь шла о христианских подвижниках, оземляли их или превращали в какие-то пустые бесплотные тени, либо заставляли появляться на страницах своих книг, как резонеров на сцепе; даже в карикатурах Анатоля Франса иногда проскальзывало больше понимания недоступных тайн духа, чем у так называемых христианских писателей-моралистов.

Поэтому, подводя итог, скажем: в светской литературе можно различить разные степени уровни концентрации демонизма — от скрытых до бесстыдно обнаженных — но альтернативы ему здесь нет.

ФРАГМЕНТ ТРЕТИЙ. О ТЕАТРЕ

“…В театре собрано все самое отрицательное, что только имеется в каждом виде искусства…”

Еще одним средством демонизации человече­ства во все исторические периоды служил театр. Театр — это сгусток страстей, поле духовной лжи, которое захватывает зрителей, как липкое расте­ние — насекомых, в поисках нектара опустивших­ся на его яркие смертоносные цветы. В театре собрано все самое отрицательное, что только имеется в каждом виде искусства. В живо­писи, музыке и литературе носителями страстей служат картина, гамма звуков, слово, то есть опос­редованный символ, а в театре — живой человек, посылающий в зрительный зал волны своих гре­ховных чувств и переживаний. Само искусство актера — искусство включаться в другую, чужую жизнь и делать ее своей жизнью, входить в несу­ществующий образ и отождествлять его с собой, накладывать на себя маску и заменять ею собственное лицо. Артист — это Протей, который постоянно меняет свой облик. Поэтому искусст­во артиста — искусство убивать в себе личность, искусство менять цвета, как меняет их хамелеон, искусство изменять формы, подобно воде, кото­рую переливают в разные сосуды.

На сцене невозможно передать духовное со­стояние, так как в истину не играют. Сцена — это концентрированное поле страстей: чем интенсивнее и ярче выражена страсть, тем глубже она проникает в сердца зрителей, тем сильнее включает их в мир фантазии и ирреальности.

На сцене актер живет всеми существующими человеческими страстями; в нем они являются с такой силой, что зрительный зал зачастую почти физически ощущает их дыхание. Актер, словно маг, вызывает страсть из своего подсознания, словно заклинатель, который говорит демону:   «приди», — и тот приходит,  «уйди», — и тот исчезает. Тренинг артиста имеет очень большое сходство с оккультными упражнениями йогов. И йог, и артист, оба полагаются на силу воображения, учатся мыслить яркими  образами, жить в их иллюзорном мире, верить в их реальность — как бы растворяться в них. Сцена театра и астрал оккультизма — это область страстных эмоций, которые в оккультизме восточном принимают персонифицированную форму.

В языческих культах храм и театр представляли собой один архитектурный комплекс. Самый большой театр в Риме, построенный Помпеем, располагался у подножия храма Венеры, ступени этого храма служили для зрителей скамьями. На сцене античного театра боги являлись как действующие лица не только трагедии, но и комедии. И сами древние мистерии также представляли собой театрализованные постановки с участием злых и добрых божеств. Только здесь уже не было зрителей: в драматические акты мистерии включены были все присутствующие.

Подобно тому и в Индостане во многих храмах ритуалы проходили как представления с участием профессиональных актеров и танцов­щиц. Часто во время этих ритуалов употребля­лись маски не только богов и героев, но также и чудовищ.

Святые Отцы пишут, что демоны питаются человеческими страстями, как вампиры кровью, поэтому у театра есть свой оккультный аспект, свое оккультное поле. Характерно, что по пра­вилам древней Церкви к крещению не допуска­лись изготовители идолов, блудницы и артисты; занимающиеся же этими «ремеслами» после крещения отлучались от причастия и молитвенного общения. Есть и еще правило: будущий священник не должен брать в жены артистку, хотя бы она была девушкой, потому что сохранять внут­реннюю чистоту, исполняя роль Клеопатры или Мессалины, невозможно. Если современные ли­бералы называют театр «храмом искусства», то напрашивается вопрос: а кого они подразумева­ют под баядерами?

Еще одно сходство между йогой и тренингом артиста — это умение перевоплощаться в мыс­ленный образ. Йоги советуют человеку создать для себя второе «я» — идеального двойника как живую личность, с которой человек хотел бы поменяться местами (при этом они подчеркива­ют, что слово «идеальный» означает — желатель­ный для человека, а не подчиненный особым моральным принципам, иначе этот мысленный образ не будет жив). Затем путем медитаций, как мысленных, так и эмоциональных, человек должен отождествить себя с двойником, факти­чески потеряв ощущение своего реального «я». Также и для артиста необходимо вживаться в  образ своего героя до чувства исчезновения собственной личности.

В йоге практикуется упражнение, направленное на расслабление мышц тела, релаксации. Йоги называют это «асаной трупа». Подобные упражнения на расслабление входят и в трении артистов. Особое значение в йоге имеют упражнения для развития концентрации внимания, способности в течение длительного времени сосредотачиваться на каком-нибудь образе или слове,  отвлекая мысль от всего остального. Подобные упражнения присутствуют в системах всех крупных режиссеров.

Святые Отцы говорили, что человеческим страстям сопутствуют демоны этих страстей, поэтому многие места насыщены, буквально заражены страшным духовным ядом, сами стены, кажется, хранят память о том, что происходило в них, пропитаны запахом тонкого тления, который источали души их обитателей. Если театр называют «храмом искусства», то скорее можно сказать, что это школа искусства лжи, превратившаяся, по сути, в культ. Первая за­поведь христианской аскетики — хранить свое сердце. Театр, напротив, открывает сердце для всех страстей.

Добродетель нельзя показать на сцене. Христианские добродетели не демонстрируют перед миром, а, напротив, скрывают. Да, театр, за ред­ким исключением, и не занимается резонерством; он почти всегда тайно или явно насмехается над святыней и над тем, что в христианстве принято называть целомудрием. Однако есть и другая опасность: театр учит человека играть в жизни, как на сцене, казаться тем, чем он не является на самом деле, лгать и притворяться. Во всех революциях театр играл довольно зловещую роль, по крайней мере, симпатии боль­шинства артистов, как правило, были на стороне революции; по сути, главным импульсом театра стала ломка христианской морали.

После революции на осквернение театру были отданы многие храмы, и артисты без вся­ких укоров совести играли в алтаре как на сце­не — во всяком случае, нам не приходилось слышать, чтобы ведущие актеры решительно протестовали бы против такого кощунства. Мы все свидетели, как энергично они защищались, когда в последние годы их, как непрошеных гостей, выдворяли из храмов, переделанных в театры и цирки. Во времена Французской Революции государ­ственной религией был объявлен культ разума, призванный занять место гонимого христианства. И здесь революционеры обратились за помощью не к философам, а артистам. Олицетворением разума, богиней нового культа была провозгла­шена одна из опереточных артисток Парижа. Шутовской карнавал, тщательно отрепетирован­ный ее коллегами, разыгрался на улицах фран­цузской столицы. Обнаженную артистку, слов­но статую языческой богини, внесли на руках в Собор Парижской Богоматери; шествие это со­провождалось шуточными представлениями и фривольными песнями, в которых осмеивались христианские таинства. Затем артистку посади­ли, словно на трон, на Престол Собора, и члены Конвента приветствовали ее, продолжая кощунственное шутовское действо. Театральная богема Парижа была в восторге…

Нельзя не упомянуть и о таком отвратительном явлении в современном театре и кинематографе, как постановки, кинофильмы и балеты о Христе. Последняя грань цинизма — изображать танцующего Христа. Играть Христа может только кощунствующий безбожник или параноик визионер. Следует помнить, что первым, кто хотел сыграть роль Бога, был сатана.

Театр вырабатывает особый менталитет: сама жизнь здесь воспринимается как игра на сцене, а мудростью почитается искусство никогда не быть самим собой. И это тем более страшно в наши дни, когда каналы телевещания превратили в зрителей и участников театральных представлений едва ли не все человечество.

Сегодня в ближнем мы все явственнее видим артиста, а в человеческих взаимоотношениях – расчетливую игру, точно живем под крышей огромного театра. Универсальным грехом наших дней стала ложь. Она пронизывает все общественные структуры, родных людей делает чужими.

В последнее время стал модным термин «ноосфера». Мы не сторонники этой гипотезы, но если воспользоваться ею, можно сказать, что ноосфера катастрофически вырождается в «плутосферу».

Полный вариант  статьи лежит тут 

вернуться

Евгения Белякова

“…Желающих поуправлять чужой психикой становится все больше и больше. И преступлений на этой почве тоже…” (из предисловия Центра им. Св. Иринея Лионского)

ИСПОВЕДЬ ПАРТИЗАНКИ

«Психологи – враги рода человеческого» – бормочет мой коллега врач-психиатр после разговора с новой пациенткой. И я с ним согласна. Потому что одно из моих мест работы – психиатрическая больница. Читаешь карты – сердце кровью обливается. На ранних этапах болезни большинство годами ходили по психологическим консультациям, курсам, группам, тренингам. Их учили «радоваться жизни» и как «избавиться от излишних страхов и тревог». Болезнь, между тем, прогрессировала. И никто из ведущих группы или консультирующих психологов не увидел, что у человека душевное заболевание.

Проблема людей с душевным заболеванием в том, что они не понимают, что с ними происходит. При этом человек чувствует, что с ним что-то «не то» и начинает искать помощи. После советских времен слово «психиатрия» остается пугающим, поэтому чаще всего идут к психологам. Весь ужас в том, что психологи эту область совсем не знают и норму от патологии не отличают. А прелесть их положения в том, что они ни за что не отвечают (врач подсуден, психолог – нет!).

Я сама из психологов. И сегодня я, как Павлик Морозов, выступаю против alma mater. Как партизанка, я подрываю авторитет профессионального сословия. Я имею на это право. Потому что знаю истинные размеры ущербности психологического образования. И последствия этого.

***
Много лет назад после института я попала на работу в центр клинической психотерапии. Вокруг были сплошь врачи психиатры-психотерапевты. Чтобы войти в работу центра, я попросилась присутствовать на приёме. После первого же приёма вышла растерянная. На консультации была женщина с 6-летним сыном. Она жаловалась, что ребенок неугомонный, «с шилом в заднице». А психотерапевт, вместо того, чтобы разбираться в атмосфере семьи, задавал вопросы про то, как протекали роды, да как мальчик ест, да как спит… А потом направил ребенка на энцефалограмму. И пояснил мне: «Это внутричерепное давление. Надо лечить первопричину, одной психотерапией здесь не обойтись».

И тут же прочитал маленькую лекцию, суть которой сводилась к тому, что у человека помимо души есть еще и тело с кучей органов, заболевания которых влияют на психику. Например, при нарушении функции щитовидной железы человек становится раздражительным, с этим он к психологу и придет. А словом «лень» люди часто называют апатию, причинами которой может быть с десяток заболеваний. В этих случая без лечения основного заболевания работа психолога или психотерапевта бессмысленна.
Мы этого не проходили.

Довольно быстро я начала понимать, что обладаю странным набором поверхностных, разрозненных, во многом устаревших знаний. И громадным количеством примитивных схем и клише. Я стала понимать, что ничего не умею. Нам не дали ремесла.

Авто-слесарь, окончив ПТУ, не только знает, где в машине мотор, где карбюратор и т.д., но еще и умеет это наладить.

Балерина после окончания балетного училища умеет танцевать.

А что умеют психологи? К какой работе их готовят?

Наша психологическая «школа» славилась, когда занималась своим делом – наукой. И псих.факи изначально были призваны готовить научных работников. Но в науку сегодня идут немногие, возможно потому, что там не прокормишься. Большинство идет работать с людьми – консультировать, вести группы. А для этого требуется принципиально иной набор профессиональных знаний, да и другой уровень ответственности.

Тогда, много лет назад, я поняла, что мне надо переучиваться, попросила о помощи. И мне стали ставить мозги на место. Прошло очень много времени, прежде чем ушло мерзкое ощущение беспомощности. И когда сегодня я говорю: «знаю, умею, могу», это не благодаря полученному образованию, а вопреки ему…

Я училась еще при советской власти. Но за все эти годы так и не сформировались четкие требования – что должен знать и уметь психолог. Нет понятия и о морально-этических нормах, поэтому «не навреди» к психологу не относится.

Программы подготовки психологов, по сути, не изменились, зато изменилось время. После перестройки спрос на специалистов этого профиля резко вырос. Сегодня их выпускает почти каждый гуманитарный ВУЗ, помимо этого громадное количество разномастных курсов. А проблемы все увеличивающейся «касты» «людоведов» и «душелюбов» остались те же – некомпетентность, безответственность.

Таким образом, у Великой Науки Психологии, имеющей многочисленных, достойных отпрысков выросла непутевая, малограмотная и очень нахрапистая «доченька», имя которой Вульгарная Популярная Психология… Ее любимое занятие – «вешать лапшу на уши» и выдавать домыслы за действительность.

В психологии есть достоверные знания, то есть проверенные научными исследованиями. И есть громадное количество теорий, высосанных из пальца. Этими мифами и торгует непутевая «доченька». Как часто я испытываю неловкость и стыд, когда слышу комментарии и рекомендации психологов по телевизору или натыкаюсь на журнальные статьи коллег по цеху. Откуда они это берут? Приведу один известный всем пример: «ребенок из неполной семьи обречён на проблемы». Да нет таких данных. Серьезных научных исследований на эту тему не проводилось! В конце концов, пол мира выросло в неполных семьях, потому что каждый век мог похвастаться парой, троечкой войн. Кстати, а что, из полных семей все выходят без проблем?

При этом популярность психологических услуг продолжает расти. Как конкистадоры 500 лет назад кинулись завоевывать Америку, так полуграмотное племя психологов кинулось отвоевывать свой кусок на рынке жизни. Самое интересное, что среди них есть люди порядочные, искренние, истово желающие вам помочь… Жаль только, что в основной своей массе малокомпетентные.

Трудно представить себе газету или журнал без странички психолога. По радио консультируют, по телевидению лечат. Большинство ток-шоу, в конечном итоге, сводятся к грубой имитации психологической помощи. А еще великое множество психологических тренингов, курсов и консультаций, где вы получите замечательные рекомендации: «как жить без внутренних конфликтов» (мне кажется, легко – достаточно потерять совесть); «как заловить мужика» (маленького можно сачком, а большого – капканом); «как себя полюбить» (ой, это не иначе как о мастурбации).

Кондовые советы, касающиеся семейных отношений, чаще всего сводятся к обучению манипуляциям, типа: «надо кивать, а делать по-своему». А суть советов заключается в том, что родственникам нельзя доверять, но с ними не надо ссориться. Поэтому надо ловчить и умненько добиваться своего.

А какое обилие психологических тренингов! Глубинной проработки там нет и за короткий срок быть не может. Там другая цель – деньги. Поэтому принимать участие может 30, 50, да хоть сто человек. Открою профессиональную тайну – в группе не может быть больше 12-15 человек. Работа с психикой и конвейер – две вещи несовместные.

Впрочем, народ тренинги любит. На тренинги подсаживаются не хуже, чем на легкие наркотики. Жизнь особо не меняется. Зато приобретается иллюзия скорого решения проблем. И потусоваться есть с кем. Непонятно, правда, при чём здесь психология – в переводе «наука о душе»?

Какая там душа! Торговля «счастьем» у психологов идет не хуже, чем у колдунов. Не зря же самым большим спросом пользуются тренинги, где людей «делают успешными». Когда о человеке говорят, что он умный, или талантливый, или профессионал высокого класса, это понятно. А успешный – это кто? У которого ни ума, ни таланта, ни профессионализма – зато смог денег «настричь»?

Самое страшное, что в нашей стране, чтобы вести психологические тренинги, никаких специальных знаний не требуется. Оказалось, эта дивная кормушка, где работать можно, опираясь на собственные вымыслы, домыслы, интуицию, житейский опыт. В стоматологии это, небось, не «прокатит», а в психологии можно. Поэтому появились «самородки» от психологии.

На одной из психологических тусовок я столкнулась с подобным «мэтром». На обложках его книг написано «известный психолог», «автор многочисленных бестселлеров» и «создатель уникальной методики». Через 5 минут разговора выяснилось, что дяденька не знает элементарных вещей, что образование у него совсем другое, мало того, что за все эти годы активной «психологической деятельности», он так никаких знаний по психологии и не приобрел.

В психиатрической больнице, где я работаю, каждый пятый проходил его тренинги. Эти тренинги «вздрючивают» эмоции, что для психики многих людей является и нежелательным, и просто опасным. Попыталась объяснить ему это. Он нисколько не смутился, даже не заинтересовался. Поднял на меня пустые глаза и спокойно ответил: «Пока платят – пусть ходят».

Лучше бы он пошел в киллеры. Хотя столько, сколько он имеет от психологии, киллером не заработать. Успешный человек!
Наверное, нельзя так огульно ругать весь рынок психологических услуг. Конечно, есть отличные, грамотные профессионалы, отвечающие за свою работу. И когда жизнь сталкивает меня с ними, я радостно изумляюсь и кидаюсь дружиться. Жаль только, редко, до обидного редко это происходит…

***
Нет, я ни в коем случае не выступаю в роли судьи или спасителя человечества. Но для меня за каждым случаем безграмотности и безответственности стоит живой человек.
У нас в больнице лежит молодая женщина. Она хрипит, потому что у нее обожжена гортань – следствие неудавшегося суицида. А перед этим долго ходила к N, к S, проходила тренинги в центре «///»… Ее мать с недоумением говорит мне: «Но ведь она все время ходила на психологические занятия. Что мы не так делали?»… И что я могу ей ответить?

Отсюда

вернуться

Дубровский,   31 января 2010

Весь день пробегав, спит собачка.
Сны безмятежны, ни о чём.
Храпит, и всё ей нипочём –
Зарыта косточка-заначка.

Но тень, огромна и страшна
Уже крадётся к ветхой будке,
Давя ногами незабудки,
В руках кирпич несёт она.

То дворник, молчаливый рок –
Чай, утопить собачку хочет!
Уже у будки он хлопочет;
Но спит собачка, как сурок…

Всё так же дворник молчалово,
С натугой лодку оттолкнув,
И вёсла в воду окунув,
На глубину плывёт залива.

А на корме без задних ног,
(Читатель, видно, чуть не плачет,
И этой драмой озадачен)
– Свернувшись, мирно спит щенок!

Но вот прогулка завершилась,
Вернулась лодка к берегам.
Проснувшись и поднявши гам,
Собачка на берег спустилась…

В чём тут мораль? Не приукрасим,
Коль скажем – мы ведем к чему:
Не всех собачек звать Муму,
Не всякий дворник суть Герасим!

вернуться к оглавлению раздела

Frater_ursus, “Легенды Каменца: граф Редукс”. (С небольшими сокращениями)

“…В 1791 году он разработал (и напечатал в собственной типографии!) уложение о самоуправлении города Миньковцы. Через четыре года граф отпустил на волю всех своих крепостных – и это за 66 лет до отмены крепостного права в России! Крестьяне по внутренним законам Миньковецкого государства освобождались от барщины и оброка, за ними оставались все их земли – в обмен на очень небольшой фиксированный налог. Была принята даже особая декларация, в которой были слова о том, что высшим благом является свобода… Во владениях графа крестьян запрещено было называть холопами, хамами, мужичьем и прочими пренебрежительными прозвищами.”

 … Нападающие коварно подкрались в самое глухое полуночное время. Стремительным броском преодолев склон холма, они ворвались в ворота Бельмонта, вышибли ворота замка, и, раскидав немногочисленных. ничего не понимающих спросонья слуг, ринулись к опочивальне хозяина.

Разбуженный шумом граф, наспех одевшись, хладнокровно заряжал пистолеты, готовясь дать врагам последний и решительный бой, хотя и знал наперед, что неизбежно его проиграет. Что ж – не раз уже ему приходилось все ставить на кон в рискованной игре с судьбою – и выигрывать! Но нельзя побеждать бесконечно – видно пришла очередь судьбы взять реванш…

Уже загремели первые удары в массивную дубовую дверь графской спальни, когда внезапно их перекрыл звук набата из близлежащего костела. Дочь графа, поняв, что происходит, тайком выбралась через заднюю дверь дворца, забралась на колокольню и ударила тревогу!

В скором времени все окрестности заполонили толпы местных жителей. Вооружившись, кто чем мог, они, как верные вассалы, единодушно бросились на выручку своему сеньору. Враг был разбит и позорно бежал прочь))).

Родовой герб Сцибор-Мархоцких – Остоя

 

Когда узнаешь о невероятной личности графа Сцибор-Мархоцкого, прозванного Редукс, невольно приходят на ум слова Честертона о том, что действительность невероятнее вымысла. В самом деле, выдумать столь колоритную личность, и те деяния, которыми он оставил неизгладимый след в истории Подольского края – едва было бы по силе даже самому буйному воображению! Если бы существовало звание короля чудаков, то граф Редукс его заслужил безусловно:)

Надо сказать, что на первых порах судьба его не баловала: еще в детстве став круглым сиротой без гроша в кармане, он был взят на воспитание своим богатым дядей, у которого не было собственных детей и наследников. Естественно, молодой Игнатий стал будущим наследником дядиных земель и собственности. Да вот только дядя с племянником не ладили совершенно! У обоих был самостоятельный и упрямый нрав, взрывной характер, неподатливость, желание настоять на своем любой ценой. Между ними возникали трения такие, что только искры летели!

Когда терпение дяди лопнуло, он отправил непокорного племянника на прусскую военную службу.

“У Фридриха в войске тот дрался геройски, штыка не боялся, и с пулей дружил”, а через несколько лет демибилизовался и поступил в чина капитана в польскую армию. Служил в Каменце, дослужился до чина майора, но через неуживчивый характер поссорился с другой сильной личностью – комендантом Яном де Витте. и ушел с военной службы.

Уехав в Варшаву, бедный Игнатий был принужден пробавлятся, давая уроки музыки, но постепенно завязал хорошие знакомства и даже начал приобретать популярность при королевском дворе – дядя уже начинал было гордится родственником, когда  тот подложил ему свинью немалых размеров: взял, да и женился на дочери итальянца – королевского кондитера. Девушку звали Ева Руффо, и видно она была необыкновенно хороша собой, раз любовь к ней подвигнула богатого наследника к столь рискованному мезальянсу.

Скандал был громким, владетельный дядя даже хотел было лишить дерзкого Игнатиянаследства, да не успел – умер в то время, когда юристы занимались переработкой завещания. И вот таким образом, в конце галантного восемнадцатого века, Игнатий стал наследником титула, обширных земель, и… многочисленных долгов покойного))).

Став единоличным собственником и хозяином богатейших земель, на которых располагалось 18 сел и местечко Мынькивци – все вместе это называлось “Мыньковецький ключ”, новый владетель ни много, ни мало – учредил собственное государство! Да, да, самое что ни на есть настоящую державу: со своими границами, законодательством, управлением, даже деньгами (они назывались мыньками)! Когда в 1793 году Российская империя аннексировала Подолье у Польши, граф Мархоцкий велел поставить на границах своих владений пограничные столбы с надписью: ” Граница между государством Российским и государством Мыньковецким”. Единственное, чего ему на хватало для полной независимости, так это вооруженных сил и дипломатических представительств в других странах))) Впрочем, так далеко даже столь удивительный чудак и фантазер не мог зайти без риска оказаться в казематах Каменецкой крепости.

 

 Граф Редукс , а также  остатки его замка  в селе Отроков

Не надо думать, что Мыньковецкая “держава” была всего лишь праздной причудой скучающего магната Создавая собственное государство, граф руководствовался идеями французских философов-просветителей XVIII века: Руссо, Монтескье, Вольтера. При формировании своих учреждений он последовательно проводил четкое различие между законодательной, исполнительной и судовой властями. Новоявленный глава государства взялся за обустройство своих владений с невиданной энергией и достиг в этом деле поразительных успехов. В 1791 году он разработал (и напечатал в собственной типографии!) уложение о самоуправлении города Миньковцы. Через четыре года граф отпустил на волю всех своих крепостных – и это за 66 лет до отмены крепостного права в России! Крестьяне по внутренним законам Миньковецкого государства освобождались от барщины и оброка, за ними оставались все их земли – в обмен на очень небольшой фиксированный налог. Была принята даже особая декларация, в которой были слова о том, что высшим благом является свобода… Во владениях графа крестьян запрещено было называть холопами, хамами, мужичьем и прочими пренебрежительными прозвищами. Этот документ граф приказал распечатать в большом количестве экземпляров и разослать в соседние владения – в качестве примера для подражания)) Окружающие помещики, в ужасе от такого “якобинства” повсюду тщательно разыскивали экземпляры декларации и немедленно их уничтожали:)

Удивительнейшим образом, построенная им в живописной Подольской Швейцарии (так называются те прекрасные места) Утопия, мало того, что просуществовала целых тридцать лет, так еще и процветала! Захудалое прежде местечко превратилось в небольшой городок, наполненный предприятиями и промыслами, крестьяне благоденствовали и обожали своего “патриарха” – так любил называть себя граф Игнатий. С долгами он рассчитался полностью, а немалые доходы от владений употреблял на строительство и обустройство: школы, церкви, приют для сирот (после эпидемии чумы их осталось немало), больница – это вообще особая тема. Граф нанял и содержал за свои средства двух врачей – при чем один из них представлял традиционную медицину, а другой – альтернативную – гомеопатическую. Видимо на тот случай, чтобы если не поможет одна, то можно было бы сразу обратится к другой))). Эта больница стала столь популярной в окрестностях, что в нее местный истеблишмент ездил как на курорт – пришлось даже построить специальную гостиницу! Впрочем места там поистине чудесные – так что и без больницы вполне целебные для души и тела.

Энергия в нем прямо таки бурлила. Он занимался обустройством и управлением своего крохотного “государства”, многочисленными строительными проектами, председательствовал в местном суде, устраивал пышные празднества, даже говорил речи и проповедовал в церквях! В Мынькивцах он построил на холме, названном им Бельмонт “правительственную резиденцию” в виде замка – наподобие Акрополя: со статуей богини правосудия Фемиды на воротах. Здесь располагались все учреждения “государства”, издавались указы и законы, по которым оно жило и здравствовало – при чем весьма неплохо. Местные жители, кстати, до сих пор этот холм называют “Бальмон” – на французский манер, как выговаривал это слово граф…

               Возможно, таким видел себя граф

Dogma, 14 августа 2006

Откуда приходят сказки,
В твой милый ребячий сон?
Когда протираешь глазки –
И смотришь, как на балкон

Спускается невесомый,
Глазастый твой верный друг,
По комнате ходит дрёма
И кормит его из рук…

вернуться к оглавлению раздела

Dogma,  24 октября 2007,  Старая Харчевня

Ребята милые мои,
Постойте в эту ночь на страже.
Я снаряжаю корабли
И нанимаю экипажи.

Идём за летом и зимой,
За пряным запахом лазури
За океанскою волной
С немалой толикою бури!

Без вас я только прецендент
Недоуменного порядка…
Но вместе – мы ингридиент,
Без коего не будет сладкой

Ночь той малышки вдалеке,
Что дремлет, положив ладошку
На “лягушонка Брекеке”,
И неба пряничные крошки,

Что вырастает без основ
Приличных даме рукоделий…
Чтобы придумать этот кров
Как путь кратчайший к нужной цели,

К озёрной чаше, от ветров
Храмнимой горными стенами…
Да в этой сказке – ВСЁ – любовь!
О чём не знаете вы сами,

Покуда время не придёт
Открыть секреты аномалий,
Дающих право на полёт
Иначе б мы не устояли…

---

Перейти к оглавлению раздела

Dogma, 2 июня 2009, Гостинная Мармотхауса

Ожерельем сурчата играют.
Я ж, по старой по детской привычке
Подоконник на миг оседлаю,
И зажгу тривиальною спичкой

Волшебство, без которого суть
Всех вещей не проявится толком…
Время замерло. Дай отдохнуть,
Фитилёк, мне от всех кривотолков

Что в инете пускают про нас,
От сражений и прочей…рутины,
Что посеяна злом про запас
На полях Мировой Паутины.

Отпустивши и слуг и друзей,
мы остались вдвоем с Командиром;
Рановато сдавать нас в музей!
Как всегда, флудера и задиры,

Мы придумаем новый сюжет,
Уложиться бы только до срока,-
Скоро в окна заглянет рассвет
И взлетит на антенну сорока.

вернуться к оглавлению раздела

Дубровский (по воспоминаниям дежуривших в ту ночь сурков), 27 апреля 2010.

Скоро за полночь. Зевая,
Наши гости ждут хозяев,
А сурки на карауле
Всё, что можно, навернули-
От портьер до ананасов
И других боеприпасов –
Знать, не выпустят отсюда
Без допроса…дело худо!

Вот буфет. В буфете сласти,
В них монеток пул на счастье.
Но дадут ли надкусить?
То ли чаю попросить,
То ли вызвать Эф Бэ Эр-
Добрым молодцам пример?
…Так, в раздумьях пребывая,
Мнётся парочка джедаев.

Чем подмигивать друг другу,
Лучше б выбили фрамугу…
Проще было бы удрать,
Чем сидеть и горевать!
Но секрет упорства прост-
Раскрываю в полный рост:
“Отступление позорно!
Не уйдем! Мы ре-ви-зо-ры!”

Раз такие заморочки,
Магистрат поставил точку-
Ждите, граждане, к утру
Всем подарков по нутру!
Выделяем вам по койке,
Снедь любую для попойки,
Но извольте наш сюжет –
Препарировать в ответ

С разрешения хозяев,
Не иначе. Баю-баю…

---

Перейти к  оглавлению раздела